с неожиданным теплом произнес глава города.
Спрятав усмешку, я послушно подошла ближе. Предвкушая интересное, любопытные прохожие тоже начали стягиваться к крыльцу.
— Я поговорил с сыном. Он осознает и признает все свои ошибки, и будет наказан публичной поркой за содеянное, — торжественно объявил Эберли, а сын, стоявший в шаге позади, нахохлился еще сильнее.
Мне даже стало интересно, что придумал этот старый боров, но к дальнейшему повороту событий, я оказалась не готова.
— Его поступок непростителен и скомпрометировал тебя. Затронул твою честь и достоинство. Поэтому…чтобы искупить вину, и восстановить твое доброе имя, Юджин Эберли обязан взять тебя в жены. И впредь защищать тебя, оберегать и заботиться, каждый день доказывая, что достоин прощения.
О, как! Я даже крякнула от удивления. А голове прозвучало мрачное голос Варраха:
— Конец им всем.
Глава 44
Уже привычно отмахнувшись от Верховного демона, я сосредоточилась на новой проблеме.
— Повторите, пожалуйста. Я не расслышала.
Глава Эберли улыбнулся, как старый добрый дядюшка:
— Ты – сирота, а я как хозяин города, обязан заботиться не только о справедливости и порядке, но и о том, чтобы судьба каждого жителя была достойной. Мой сын женится на тебе, Лилия Вайт.
Это было торжественно и до смешного нелепо. Настолько, что я не смогла спрятать усмешку:
— Пожалуй, воздержусь от столь щедрого предложения.
По рыхлой физиономии «хозяина города» прошла недовольная волна. Ему удалось удержать благодушное выражение лица, но на мгновение улыбка превратилась в зловещий оскал.
— Я понимаю, девочка, — тяжко вздохнул он, напуская в голос еще больше участия, — ты обижена и напугана, и нужно время, чтобы простить, но…
После увиденного в лавке портнихи, у меня внутри клокотало, и слушать всякую ересь не было никакого желания.
— Я не напугана. Я зла.
— Я понимаю…
— Зато я не понимаю, — снова перебила его, — что такого в моей усадьбе, раз вы не оставляете попыток ее заполучить?
Глубоко посаженные, заплывшие глаза опасно блеснули. Значит, в точку попала.
— Деточка…
— Сначала вы подставляете меня, потом выдаете замуж за пропойцу из дальней деревни и ждете, что он заморит меня голодом и непосильной работой. Теперь всеми силами пытаетесь выдать замуж за своего сынка-недоумка. То подпоить пытаетесь, то справедливостью прикрываетесь.
Народ, подтянувшийся к нам, начал волноваться. Послышались шепотки и неудобные вопросы, в тихий голосах появилось смятение.
— Так ты отвечаешь на доброту и заботу? — взревел он, рассчитывая нахрапом заткнуть мне рот.
— Пусть говорит!
У меня волосы на затылке поднялись дыбом, когда услышала спокойный голос Светлого. Пришел, значит, поучаствовать решил. Как только Темная отпустила…
— Ты переходишь границы дозволенного, Даррен!
— Пусть. Говорит.
Я даже не обернулась его сторону. Только чувствовала присутствие и напряженный взгляд между лопаток.
— Тогда, несколько лет назад Юджин сам отраву принял. Вы его отправили из Сандер-Вилла в столицу, якобы лечиться, а на самом деле у него с собой противоядие было. Это «отравление» вы использовали как повод изгнать меня из деревни. Выдали замуж, деньжат немного сунули моей новой семейке и приказали поить настойкой с сивайем, чтобы угасла, не вызывая подозрений.
— Как ты смеешь наговаривать?!
— Как видите приказа вашего они ослушались, — я развела руками, — отравой не поили, да еще и рассказали все.
Соврала. И не жалела об этом. Одно то, как вытянулись и побагровели лица у семейства Эберли стоило много.
— Клевета! Сговорилась с ними?
Можно сказать и так. Я вспомнила стеклянные глаза бывшего недомуженька и его мамаши, когда придавила их силой демона, вспорола и выпотрошила их воспоминания, и улыбнулась:
— Только правда. Ничего кроме правды. Как и то, что вы пригласили меня в свой дом якобы для разговора, и служанка принесла отравленный чай, после которого я должна была разум потерять и пасть в объятия Юджина. А вы в это время прятались за дверью, поджидая удобного момента чтобы ворваться. Какие планы были? Выгнать меня из города, как распутницу, соблазняющую вашего святого сынку? Или сразу бы под венец потащили? Или может, по вашей задумке, я понести была должна?
— Мерзавка! — он ринулся ко мне, гневно потрясая кулаками, но двое Светлых встали у него на пути, ожидая приказа Даррена, — Да за такие слова я тебя за решетку упеку!
— Есть доказательства? — голос Даррена прозвучал совсем близко. Прямо у меня за спиной. И снова я не обернулась.
— У меня есть та, кто варил для него все зелья.
На площади стало тихо-тихо.
Когда Дарёна подошла и встала рядом со мной, стянув капюшон с седых волос, Эберли позеленел.
— Я не знаю, кто это! — завопил, неистово брызгаясь слюной, — Первый раз вижу!
— Зато она тебя знает. И готова подтвердить мои слова, что здесь перед жителями Сандер-Вилла, что в Столице перед императорскими Дознавателями.
Дарена смиренно, но с достоинством кивнула:
— Правду девочка говорит. Подтверждаю. Заказывал он у меня и временную отраву с противоядием для сына, и сивай, и настойку, чтобы женскую волю сломать. Делала то, за что платили. Грешна. И готова понести наказание, — с этими словами она перевела на меня белесый взгляд, — а усадьбу твою он жаждал получить, потому что обманом занял свой пост. Ни земель, ни титула у него отродясь не было. Только вранье, да голос громкий. На других усадьбах наследников полно, а в твоей – ты одна, без родителей и защиты. Вот и хотел без лишних хлопот себе все забрать.
— Лжешь, старая! Все вы лжете! — глава Эберли снова ринулся к нам, но в этот раз с ним не церемонились. Руку заломили, да придавали, вынудив согнуться в три погибели, — я вас всех накажу! Вы все поплатитесь! Я вас…
Его голос потонул в возмущенном ропоте людей. Они лютовали, требуя немедленной расправы над обманщиками.
Моя миссия была завершена. Я еще раз смерила взглядом толстого борова, и его невнятного сына, кивнула старухе и уже собралась уйти, но жесткие пальцы Даррена сомкнулись на моем локте:
— Лил…
— Займись своим делом, надзиратель, — холодно обронила я, скидывая его руку, — или мне и дальше всю работу делать за тебя?
И без того темные глаза стали, как грозовое небо.
Я больше не смотрела на него. Просто развернулась и ушла, потому что от разоблачения Эберли легче не стало. В груди по-прежнему было больно.
Глава 45
Время
