поднял нас быстрее, чем скоростной лифт в любом человеческом небоскребе! В десятке поставленных друг на друга небоскребов.
– Хых-х-х, – прохрипел у меня за спиной Сигизмунд, и я запоздало вспомнила о том, что его котейшество боится летать. Его руки у меня на поясе словно закаменели, а когда я оглянулась, то встретила стеклянный, полностью отсутствующий взгляд. Кажется, Сигизмунд отправился в свою внутреннюю котомонголию, чтобы не навредить успеху всей операции. Потому что одно дело паниковать в самолете, сидя в удобном – относительно удобном, но все же – пассажирском кресле. И совсем другое – на каменной спине, с которой свалиться – много усилий не надо.
На удивление с момента взлета нас почти не трясло. Если бы не быстро проносящиеся мимо клочки облаков и замерзающие на холодном ветру уши, можно было бы подумать, что мы неподвижно зависли в воздухе. Я даже осмелилась медленно отцепить одну руку от поэтического плеча и одобрительно похлопала Сигизмунда по предплечью. Мол, не волнуйся. Все нормально.
Хотя нормального в ситуации почти ничего не было.
Теперь, когда схлынул наведенный драконом страх и рассеялся флер абсолютно сумасшедшего энтузиазма от Евгения, у меня появилась возможность оценить происходящее. И поставить себе оценку за контроль над ситуацией в диапазоне от нуля до минус бесконечности. Потому что сейчас мы здорово рисковали своими жизнями.
Как дракон будет заходить на посадку?
Что будет, если он взбрыкнет в воздухе?
А если мы попадем в грозовой фронт?
Каковы наши шансы удержаться? Даже с учетом наличия вот этих двух то ли крюков, то ли альпенштоков, то ли…
Я наклонилась к уху Евгения и спросила, перекрикивая свист ветра:
– Вот эти штуки, за которые ты держишься… Это что?
– Кубок, – гордо ответил поэт.
Я подумала, что ослышалась.
– Какой… кубок?
– Если их хитро сложить и сцепить, то они выглядят как наградной кубок. За победу в поэтическом конкурсе. Я их так в самолетах вожу, чтобы на досмотре не цеплялись.
– Вожу, значит… – задумчиво сказала я. – А раньше ты их зачем и куда с собой брал?
– В последний раз – в Кордильеры. Чтобы подняться на пик Тор [7].
Тут я почувствовала, как меня по колену хлопает маленькая фейская ладошка. Мол, не волнуйся. Все нормально. Смотри, какой у нас тут искатель приключений и покоритель вершин. Глядишь, и с драконом справится!
* * *
Облако внизу оборвалось, я опустила взгляд… и застыла, пораженная красотой зеленых волн внизу. Хибины были похожи на застывшее бурное море. Куда там до него плоскому питерскому «болоту»! Земля под драконовым крылом морщилась, корчила рожи, хохотала, хмурилась… Я и не помнила, когда так внимательно смотрела на нее из окна самолета или из корзины дирижабля. Пожалуй, никогда. И, поймав эту удивительную мысль за хвостик, осторожно улыбнулась – впервые с того момента, как мы взлетели.
В этот же момент дракон дрогнул крыльями и пошел на снижение, а в моей крови родились крошечные щекотные пузырьки, будто она превратилась в шампанское.
Ко мне возвращалась магия. Теперь уже не только тенями и призраками привычных вещей на самом краю зрения. Покалыванием в кончиках пальцев, разливающимся в груди теплом и странным, щекотным ощущением, как будто ко мне пришла загулявшая в начале августа невидимая тень и пытается приклеиться обратно к коже.
И тут же усилилось ощущение неправильности происходящего.
Мы двигались явно не тем маршрутом.
Интуиция кричала об этом уже во весь голос… Но в то же время, когда я попыталась осторожно заглянуть за грань событий, ничего опасного впереди не углядела.
Да, мы летели не так.
То ли не оптимальным курсом.
То ли не тем транспортом.
То ли не в том настроении.
Но…
Я прищурилась, пытаясь понять, чем это грозит, однако кроме дурацкой фразы «нормальные герои всегда идут в обход», не поймала никаких инсайтов. Не говоря уже о прозрениях.
Тем временем впереди и внизу показалась скальная гряда в виде огромного охотничьего лука. Дракон опустил левое крыло и начал закладывать плавный вираж, целясь в самую середину горы, туда, где плечи лука сходились на «рукояти» и виднелась крохотная бело-синяя ниточка. То ли ручей, то ли водопад.
– Так вот ты какая… – пробормотала я. – Гора ветряного ручья…
Будто подслушав мои мысли, ветер взревел и налетел на нас, словно оскорбился – кто это осмелился лететь в мой дом без приглашения? И я почувствовала, как от ноющей ключицы руку словно прошило разрядом боли, мои пальцы на плече Евгения разжались, и нас с Сигизмундом потащило куда-то вбок и назад.
Со спины дракона.
Чтобы ускорить нашу встречу с горой.
И ручьем.
Кажется, никогда раньше я не кричала так громко.
Магия ши состоит из слов и вероятностей. И плетется медленно, сосредоточенно, словно кружево, вбирая в себя детали и мелочи, тени и отсветы, полутона и намеки.
Магия ши привязана к месту. У всех ши есть любимый, свой, уютный уголок – и не важно, что у одних там лежат вышитые подушечки, а у других – обглоданные кости неосторожных врагов. Моя длинная анфилада комнат на минус первом этаже Города-на-Неве была холодной, восхитительно пугающей, черно-красной, наполненной отблесками пламени и мягкой морозной тьмой. Но главное, рядом с ней я была почти всемогущей. Стоило лишь коснуться когда-то сплетенной нити, протянувшийся из моего убежища к какой-нибудь Адмиралтейской игле еще сто лет назад, и дрожь мира тут же отзывалась эхом в груди, даря великую силу.
Взлетать на крышами или часами сидеть на дне мутной реки.
Расхаживать по стенам или висеть вниз головой на колокольне, зацепившись за балку острым носком башмака.
Создавать иллюзии и разбивать реальность вдребезги.
Но чем дальше от Петербурга, тем сложнее мне было плести магию.
Точнее, сложнее БЫЛО БЫ, если учитывать, что последние дни я провела и вовсе без нее.
Так что сейчас надежды на мое пробудившееся волшебство было мало. Губительно мало.
Для того чтобы мягко приземлиться после падения, мне надо было очень подробно, не упуская ни одной детали, ни одной логической связки, рассказать историю. Историю о том, почему, свалившись со спины дракона на камни, мы с Сигизмундом ухитрились уцелеть. И попытаться подменить действительность этим фантастическим опусом, успев за… сколько там у меня осталось секунд?
Фактически нерешаемая задача, это я поняла сразу.
Но ши никогда не сдаются, поэтому, закусив губу, я лихорадочно начала придумывать историю для одного только Сигизмунда.
Так у него было больше шансов. А у меня еще оставалась надежда шлепнуться на него сверху. Его котейшество уж точно помягче будет, чем скальная порода!
Но через несколько мгновений, уже проскользив мимо драконьего бока и ободрав об него щеку, я почувствовала, что падение замедлилось. И тут же щелкнула зубами, дернувшись и чуть не выскользнув из своей куртки, которую кто-то ухватил за капюшон. Отменный, большой, крепкий капюшон, намертво пришитый к горловине, а не как эти
