других. Ибо кто же будет считать, что он обязан тебе в том, что ты сделаешь ради себя самого, а не его? Разве я приму тот почет, как бы мне оказанный, каковой ты воздаешь представлению о себе, не моим заслугам?
Гримферантес. Кажется, так.
Флексибулус. Таким образом, благоволение приобретается, если люди поверят, что та честь оказывается им (а не потому, что ты считаешься более приветливым и благородным). Однако же этого не произойдет, если они не примут это мнение о тебе, [а именно], что ты сочтешь их лучшими, чем ты, и признаешь их достойными.
Гримферантес. Но это, однако, не так.
Флексибулус. Сколь бы ни было это ложно, однако необходимо, чтобы они ошибались в этом, в противном случае ты никогда не добьешься того, к чему так стремишься.
Гримферантес. Какой в таком случае будет путь для убеждения [их]?
Флексибулус. Легкий, только слушай внимательно.
Гримферантес. Назови, пожалуйста, по этой причине я сюда и послан, и ты всегда будешь под нашим покровительством.
Флексибулус. Слишком жесткое это яблоко.
Гримферантес. Что ты говоришь вполголоса?
Флексибулус. Я говорю, что единственный путь, если ты станешь таким, каким желаешь, чтобы тебе верили.
Гримферантес. Каков же он?
Флексибулус. Если пожелаешь что-то сильно нагреть, разве приносишь ложный огонь?
Гримферантес. Нет, но настоящий.
Флексибулус. Если [пожелаешь что-то] разрушить, разве [берешь] рисованный меч как оружие?
Гримферантес. Нет, но железный.
Флексибулус. Стало быть, у вещей настоящих и ложных не та же самая сила?
Гримферантес. Кажется, не та.
Флексибулус. И ты равным образом не сделаешь ложной сдержанностью то же самое, что истинной. Ведь ложная сдержанность когда-то себя выдает, истинная всегда та же самая. С ложной сдержанностью ты когда-нибудь скажешь что-то или сделаешь публично или частным образом, а когда потеряешь самообладание (ведь не всегда и не везде ты, можешь наблюдать [за собой]) и будешь уличен как лжец, то насколько тебя, прежде неизвестного, уважали, настолько после, узнав, стали ненавидеть и надолго.
Гримферантес. Каким образом я сам для себя определю настоящую сдержанность души, какой ты учишь?
Флексибулус. Если ты убедишь себя в том, как дело и обстоит, что другие лучше тебя.
Горгопас. Неужели лучше? Где, в конце концов? Думаю, на небе, ведь на земле равных очень мало. Лучше – никого.
Гримферантес. Так я слышал часто от отца и дяди.
Флексибулус. Многое уводит нас от знания истины, [например], незнание значений слов. Что ты называешь добром, чтобы мы знали, есть ли кто-то лучше тебя?
Гримферантес. Я потому знаю о добре, что от добрых произведен на свет.
Флексибулус. Ты не знаешь даже, что есть добро, и уже считаешь, что оно лучше? Каким образом ты дошел до сравнения, когда не узнал еще положительного? Но каким образом ты знаешь, что твои предки сами были добрыми, с помощью какого знака ты об этом знаешь?
Гримферантес. Что? Ты отрицаешь, что они были добрыми?
Флексибулус. Я их не знал. Каким образом об их доброте я мог бы что-то в том или ином отношении решить? Стараюсь разузнать только, каким способом ты понимаешь, что они были добрыми.
Гримферантес. Потому что все так говорят. Но, скажи, к чему относятся столь трудные вопросы?
Флексибулус. Не трудные, но необходимые, чтобы ты понял то, что от меня разузнал.
Гримферантес. Прошу тебя, изложи сжато в немногих словах.
Флексибулус. Это стоило бы объяснить во многих, [видя], каким грубым невежеством ты проникнут. Но раз ты столь надменен, я скажу короче, чем такое дело требует. Устреми же глаза свои на меня, пока я рассуждаю. Кто должны называться образованными? Разве не те, которые имеют образованность? Кто – богатыми? Разве не те, кто имеют богатства?
Гримферантес. Несомненно.
Флексибулус. Кто тогда добрые? Разве не те только, кто имеют блага?
Гримферантес. Разумеется, так.
Флексибулус. Отбросим теперь богатства, каковые не являются истинными благами; если бы они были таковыми, то нашлось бы много лучших, чем твой отец: купцы и ростовщики предстали бы из-за [их] доброты мужами добрыми и мудрыми.
Гримферантес. Кажется так, как ты говоришь.
Флексибулус. Взвесь поэтому внимательно и тщательно каждое в отдельности из того, что я сказал. Разве не является благом острый ум, тонкое чутье, зрелое суждение, бескорыстие, рассудительность, затем разнообразная ученость в больших, а также полезных делах, благоразумие, практика в превосходных вещах, проницательность, ловкость в выполнении дел? Что ты [думаешь] об этом?
Гримферантес. Даже одни названия кажутся мне действительно прекрасными и великолепными, насколько больше сами вещи!
Флексибулус. Ну [пойдем] дальше, что есть мудрость, что религия, благочестие в отношении Бога, родины, родителей, родственников, справедливость, умеренность, милосердие, великодушие, презрение к человеческим несчастьям и сила духа в отношении невзгод? Что же это?
Гримферантес. Это также в высшей степени превосходно.
Флексибулус. Только это и есть блага человека. Ведь все прочее, что можно было бы упомянуть, есть общее между благим и дурным, а также по этой причине не доброе. Прошу запомнить усердно.
Гримферантес. Сделаю.
Флексибулус. Я сильно хотел бы [этого]. Ведь ум твой не дурной, но он не вполне образован. Итак, поразмышляй в душе, имеешь ли ты [эти блага], и если имеешь, сколь малы они и сколь поверхностны. Исследуя это остро и тонко, только тогда поймешь, что ты не украшен и не наделен ни большими, ни многими благами, что нет в народе [того], кто имеет меньшие [блага], чем ты. Ведь в массе: одни – старики, видели, а также слышали многое, имеют опыт многих дел; другие – ученые, которые оттачивают и совершенствуют ум познанием, иные – посвящают себя государству, третьи – охотно изучают авторов, которые, принесут пользу, иные – усердные отцы семейств, те преподают разные искусства и выделяются; даже сами крестьяне постигают столь многие тайны природы, моряки же – бег дней и ночей, природу ветров, положение земель и моря; другие из массы – мужи священные и религиозные, которые Бога благоговейно молят и почитают; иные управляли при процветании с умеренностью и переносили несчастья стойко. Что из этого ты познал? Чем занимаешься? Что осуществляешь? Вообще ничего. Кроме одного: нет никого лучше меня, я рожден в знатном роду. Как ты можешь быть лучше, ты, который еще не являешься добрым? Ни отец твой, ни деды твои, ни прадеды не были добрыми, если не имели того, о чем я рассказал. Тебе кажется, что скорее имели, я очень сомневаюсь. Но если имели, то, наверняка, ты не будешь добрым, если не станешь подобным им.
Гримферантес. Ты, право же, устрашил меня и устыдил. Не нахожу, что мог бы противопоставить этому.
Горгопас. Ничего из этого я не понял, ты мои глаза погрузил во тьму.
Флексибулус. Естественно, ты приходишь к этому слишком жестким (durus) и сильно пропитанным и порабощенным различными предрассудками. Но ты, юноша, каким именем, на твой взгляд, ты теперь, наконец, должен называться
