девочки и не самого робкого десятка, способные постоять за себя. Но я бы не сказала, что их большинство. Я же говорю о девочках, которые попали сюда не за лютый криминал, или прожженных уголовницах вроде Мариселлы Флорес.
Я узнала про пандемию. Тут телевизор не только с музыкальным каналом. И новости повергли в шок. Какой-то «ковид». Пандемия?.. Это слово будто пришло из очень далеких от нас времен. Вот почему в аэропорту были офицеры в «скафандрах». Видимо, это было что-то вроде химзащиты. Я не поняла только, когда это началось уже в Америке. Возможно ли, что у меня было не воспаление, а именно этот вирус? Все симптомы до конца еще не распознаны, как сообщают в новостях. Но воспаление легких – одно из возможных последствий. Мы взволнованы по этому поводу. Сидим тут и не знаем, что вокруг творится на самом деле. Интересно, как обстоят дела в России? Как мои близкие?
19
Мне выпала честь побыть лабораторной мышкой. Наша группа заключенных первая испытала на себе пребывание в экспериментальном карантинном блоке C. Во многом спасибо стоит сказать паре моих соседок в автобусе.
Когда нас вывозили из LoveJoy на автобусе, в нем включили печку на полную. А мы же одеты как кочан капусты. Когда вывозят из одной тюрьмы в другую, тебе не позволяют иметь багаж. Поэтому ты надеваешь на себя все, что есть. Учитывая, что в камерах довольно прохладно и ты при наличии возможности докупаешь себе одежду в тюремных магазинах, то при перевозке ты укомплектована одеждой по самое не хочу. Белье, термобелье, футболки, толстовки, свитера, спортивные штаны и прочее. И, конечно, фланелевая рубашка, подаренная Хэтой. Злодей водитель включил печку до адских температур, учитывая, что на улице и так было очень тепло – на юге страны всегда так. Мы просили снизить температуру. Но нет. Может, все дело в нашем непрезентабельном виде – в куче одежды, потные, красные и закованные. Не самая респектабельная клиентура, конечно. В маленьком автобусе с пластиковыми сидениями, забитым народом до максимума.
По приезде у нас померяли температуру. Пандемия уже началась, все серьезно. У двух заключенных температура повышена. Что ж, как говорится, по аналогии с фразой “Let the hunger game begin!” («Да начнутся Голодные игры!») из фильма «Голодные игры», “Let the experiment begin!” («Да начнется эксперимент!»). Так как в тюрьме никогда не было ничего подобного, тюремная администрация не придумала ничего лучше, как просто нас наглухо запереть. Автобус потных женщин раскидали по камерам. Раздали старую униформу и такие же ветхие футболки, трусы и носки. Их явно раньше кто-то носил, судя по гамме разнообразных пятен на них. И не надеть это нельзя. Потому что это не просьба, а необходимое требование. Спасибо на том, что одежда была хоть даже и не “second”, а как минимум “third-hand”, но она была постиранной. Нам сообщили, что мы заперты на две недели. Если будем здоровыми паиньками, то потом будут и другой блок, и униформа посвежее.
Спустя два дня нам позволили сходить в душ. Надзиратели выпускали заключенных из двух-трех камер. В камерах проживали по две. Хотя душевых кабин всего было 16: 8 – на нижнем этаже, столько же – на верхнем. Когда я дождалась своей очереди, меня огорошили тем, что мой максимум нахождения в душе – 10 минут. То есть это не в самом душе, а считая приход туда, раздевание, непосредственно мытье, махинации с полотенцем и одевание. За тобой приглядывают надзиратели, а точнее, они стоят у тебя над душой. Мужчины и женщины. Тут, видимо, стеснению нет места. И они постоянно кричат.
– Поторапливайся!
– Давай-давай, быстрее!
– Время, время!
– Бегом, не тормозите!
– Время вышло!
Я себя почувствовала будто в каком-то животном загоне. Коровнике. Вас считают по головам, потом ментальным пинком отправляют в душ и покрикивают.
Кроме душа, нас никуда не выпускают. Все время мы находимся в камере. Периодически заключенным дают трубочный телефон на колесиках. Его катят вдоль камер, в отверстие для еды протягивают трубку, чтобы можно было звонить. Почти все звонили своим семьям. Я же не могла и этого. Моя семья – в России. И в каждом новом месте уходило немало времени на то, чтобы добиться связи с другой страной. В каждом пенитенциарном учреждении приходилось начинать все по новой. Это место не исключение.
В камере нас двое. Моя соседка – мексиканка Бэтти. Позывной – Miss Berry (Мисс Ягодка). Ей 45 лет. Моя статистика в очередной раз не врет: она попала в тюрьму по статье “Conspiracy”. Она выросла в Мексике, потом переехала в Америку и легально работала в строительной компании, которая в том числе обслуживала гособъекты. Казалось бы, минимум «мексиканской мечты» сбылся. Но нет. И, конечно же, опять ситуация совершенно идиотическая. Ее брат торговал наркотиками. И почему-то это сестре особо не афишировал. И как-то он попросил у нее машину, она разрешила. Оказалось, что он поехал на ней на какую-то встречу, связанную с оборотом наркотиков. По камерам наблюдения определили, на кого эта машина записана, потерли руки и вплели ее в дело. Результат – она в тюрьме, брат сбежал от американского правосудия в Мексику. Экстрадиция там тоже есть. Де-юре. Де-факто, если у тебя есть деньги или связи в картеле, то можно попросить по-хорошему, чтобы не экстрадировали. И государство сжаливается над своими нерадивыми сынами, грозит пальчиком, другим пальчиком пересчитывая сумму. И не выдает. Америка бесится, Трамп пытается строить стену. Но раз уж в Варсе бетонную стену могли проковырять осколком затуманенного зеркала, то чему это может помочь?
Но это не вся история. В тюрьме у Бэтти начал болезненно распухать живот. Бедняжка никак не могла корректно заполнить request form, чтобы обратиться к медикам. Удивительно, сколько уже человек живет в Америке, а свободно говорить и писать так и не научился. И это далеко не единичный случай в США. Впрочем, не мое это дело – судить. Я ей помогла заполнить форму, потом еще одну и еще одну. Это превратилось в одно из моих основных занятий на несколько месяцев, пока мы не добились нужного результата.
Бэтти отправили в больницу. Она вернулась. У нее обнаружили рак. Ей стало еще хуже, она уже ходит с трудом. А меддепартамент все оттягивает операцию. Через пару дней у нее умер отец. Я переживаю за Мисс Ягодку. Не могу оставаться равнодушной… Я написала во все департаменты, что ей необходима помощь психолога, священника, врача, всех кого можно. Потому что не может один человек вынести весь подобный груз, свалившийся на него в один момент. Это тюрьма, здесь не отделаться красивой фразой
