«Никогда ничего не просите, всё сами предложат». Нет. Тут нужно даже не просить, а требовать. Знать свои права. Как ни странно, но юридическое образование и доскональное знание законов нигде так не полезны, как в тюрьме. И да, наши письма и требования возымели действие. Бэтти увезли на операцию в госпиталь. Только что-то уже несколько дней нет никаких вестей…
Заключенных долго не держат в госпитале, многих почти сразу отправляют обратно. Я беспокоюсь о ней.
20
Меня перевели в блок B4. Я прошла сито отбора незараженных. Правда, на выходе охранник меня предупредила, чтобы я не ждала больших послаблений в другом блоке, так как пандемия ставит новые рамки. Но по крайней мере здесь выпускают из камер не только на десятиминутный душ раз в два – три дня. Обстановка в камере чуть отличается от предыдущих тюрем. Одна железная двухъярусная кровать, два небольших железных ящика для вещей, стол, вмонтированный в бетон, два пластмассовых стула, стальная раковина и стальной же унитаз (в этот раз – слава богу – не совмещенные, а стоящие отдельно). Также тут привычно задымленное зеркало над раковиной и прозрачные стекла на небольшом окне с решеткой (что хорошо, потому что обычно либо их нет, либо они тоже задымлены). Дверь обычная, массивная, с маленьким окошком. Насмотревшись американских фильмов, начинаешь думать, что везде в тюрьмах стоят решетчатые двери, за которыми заключенные сидят и постоянно видят, что где происходит. На самом деле с подобным я встречалась только в старой тюрьме Варса.
Здесь есть некоторый намек на приватность, защиту от чрезмерно любопытных охранников. Работают и мужчины, и женщины. Тут можно вешать табличку на окно изнутри – и это означает, что ты сейчас посещаешь санузел или переодеваешься. Своеобразная альтернатива гостиничным “Do not disturb” («Не беспокоить»). Очевидно, что ее нельзя держать долго, не стоит этим злоупотреблять. Конечно, у многих возникают проблемы, как закреплять эту табличку. Мне повезло, я раздобыла чьи-то старые нерабочие наушники. В той части, которая вставляется в ухо, теоретически должны быть небольшие магниты. И вуаля! Я не ошиблась! Они прекрасно держат табличку на железной двери. И все бы ничего, если бы система работала. Как-то я как раз решила сходить по делам, повесила табличку по всем правилам… Вдруг дверь открывается, охранник-мужчина просовывает руку в проем, срывает табличку, закрывает дверь и заглядывает в окно на двери. «Какого…?» – выругалась я мысленно. Так что намек на приватность остается больше намеком.
По сравнению с карантинным блоком здесь возможностей громадье. Можно выходить на час в общее помещение, есть возможность звонить, ходить в душ, общаться, использовать компьютер. С последним все немного замысловато и просто в то же время. Кладешь деньги на счет и можешь писать электронные письма в специальной системе обмена сообщений с родственниками. Они устанавливают некое приложение – и могут выйти на связь. Конечно, здесь, как и везде, я пока не могу наладить связь с мамой сразу же. Но есть возможность – значит, я ее реализую. Всю секцию сразу не выпускают на променад. Сейчас выпускают ровно по половине. 25 человек в одно время, другие три четверти заключенных сидят и ждут своего положенного часа.
У меня крайне колоритная соседка. Ее зовут Марсия. Она гаитянка, но проживала на Багамах. В тюрьму она попала неслучайно, она называла себя «багамской гангстершей». В первый день она меня немного напугала. Находясь в карантине, я несколько раз говорила Бэтти, как же я хочу кофе и печенья. Именно такого сочетания. И первое, чем меня встретила Марсия, это предложением кофе и печенья. И мне стало не по себе. Сразу вспомнилась фраза Лолиты: «Это опять начнется». Казалось бы, и срок мне уже дали, и суд прошел, но все равно стоит следить за словами. Будто контекстная реклама: один раз набрал в поисковике слово «рюкзаки» – и вот во всех соцсетях у тебя всплывают предложения портфелей и сумок. Возможно, это просто совпадение. Не исключаю. Но расслабляться все равно не стоит. Марсию раскусить сложно, она очень непроста. Закидала меня с ходу вопросами по моему делу, прямо и ненароком. Но в общем и целом она довольно добродушно и лояльно ко мне относится.
Когда я впервые вышла в общее помещение, по наветам Хэты я стала осматриваться. Что, как и где происходит. В тюрьме всегда что-то происходит, и чаще всего вторым планом. Поэтому нужно уметь замечать, видеть, анализировать. По диалогам, обрывкам разговоров заключенных и охранников я поняла, что конкретно сейчас происходит «передел власти» в тюрьме. Акценты стали смещаться из-за пандемии. Если раньше, по рассказам, тут были одни лидеры, то после разделения на блоки с ограниченным количеством человек начала формироваться новая иерархия. Не всегда смена подобной власти проходила гладко. Политика и власти предержащие даже в тюрьме такие же, как в жизни. У нас в блоке было три группировки с главами, очень интересно подобранными. Одна белая, одна афроамериканка, одна латиноамериканка. Ну, и их приближенные и прихвостни. И все остальные. Они имеют право общаться с администрацией почти в любое время (едва ли это право можно найти в своде официальных законов) и решают какие-то внутренние вопросы, освобождая охрану от части хлопот. Группировки пытаются избегать конфликтов друг с другом, потому что все заинтересованы во взаимовыгодном сотрудничестве. Тюремная администрация не дает им расслабляться, периодически вбрасывая какие-то сплетни и слухи, пытаясь иногда создавать конфликты между группировками.
Интересно… Наблюдая и анализируя, я обратила внимание на то, как здесь всё и вся подчинены общественному мнению. Как умело этим управляет тюремная администрация, представители властей. Вспомнила, как в одной из тюрем читала книгу Александры Марининой «Фантом памяти»… Оттуда запомнилось: «Что такое общественное мнение? Это оценки, высказанные кем-то со стороны. А твое желание – это голос твоей души. Кто сказал, что голос твоей души менее важен, нежели чьи-то оценки? Только тот, кому выгодно, чтобы ты думал, что ты сам ничто и твои мысли и чувства не имеют никакого значения. А кому это может быть выгодно? Тому, кто хочет подчинить тебя себе и управлять тобой. Идею о том, что чужое мнение важнее твоего собственного, изобрели как инструмент власти, как средство для навязывания определенного поведения…»
Я понимала: что-то будет, – но не знала, чего именно мне ожидать, откуда и от кого…
В общем помещении меня спрашивали, с кем я живу. Когда я говорила, что с Марсией, большинство кривило лицо или пыталось меня предупредить. «Она скандалистка». «Она грязная на руку». «Ни в коем случае не доверяй ей». «Она разводит людей на деньги». «Как же тебе не повезло». Да я
