тебе, нельзя его так игнорировать
Ариэль:
Поддерживаю
Джиа:
Я знаю, но понадобится столько всего объяснять :( И, если честно, мне нужно сосредоточить внимание на бабуле. Завтра ее выписывают из стационара, поэтому мне опять придется сидеть с ней все время
Эверет:
Ох блин :(
Джиа:
Все нормально! Я рада, что она вернется домой
Ариэль:
Обними ее за нас
Джиа:
Хорошо! Кстати, Ариэль, я только что поняла – в Корее сейчас шесть утра, да? Мы тебя разбудили?
Ариэль:
Ой, ха-ха, не переживайте. Я всегда просыпаюсь рано, потому что у меня все еще джетлаг. Кажется, мой режим сна испорчен навсегда.
Эверет:
Ну в ТАКОМ СЛУЧАЕ мы должны воспользоваться этим моментом и устроить видеосозвон
Джиа:
Давайте!
Ариэль: Я уже звоню ♥
26
Ариэль
– Добро пожаловать в самую туристическую точку Пусана, – говорит Хаджин.
Она отступает на шаг и разводит руками, будто мы стоим перед каким-то полотном. В реальности же мы у крутого спуска, откуда открывается вид на пастельные домики и канатную дорогу. Старушки в соломенных шляпах и девушки, которые фотографируются для соцсетей, усеивают улицы, как брызги зубной пасты зеркало.
– Вау, – говорю я, – как красиво.
Хаджин торжествующе улыбается. Сегодня утром она прислала мне сообщение: Окей, мы, может, и не друзья, но позволь мне все-таки показать тебе город. Зайду за тобой в 12? Я выждала двадцать минут, затем «нехотя» согласилась. Как будто она угодила прямиком в мою ловушку.
Хаджин явилась в вестибюль тетиного дома в одном коралловом комбинезоне. На сей раз без купального костюма. Пока мы шли к метро, я думала, что она ведет себя так мило только потому, что чувствует себя виноватой. И, наверное, хочет таким образом искупить свои грехи. Но Хаджин держалась совсем не как человек, которого мучают угрызения совести. В поезде она бесконечно щебетала о летних курсах, на которые записалась. По описанию они были куда интереснее, чем мои в Бристоне. Похоже, Хаджин изучает морскую биологию, о чем Беа никогда не упоминала. Она рассказывала только о вечеринках, которые они посещали, и парнях, с которыми они переписывались.
На станции Тхосон я познакомилась с последним участником трио – Carl_Kisses. Его зовут Карл Адебайо, и он наполовину кореец, наполовину нигериец, который раскатывает по миру, работая моделью. Увидев нас, он накинулся на меня с теплыми объятиями, как будто мы с ним лучшие друзья. В реальности он выглядит так же восхитительно, как и на фотках в инстаграме[58]. Я изобразила безмятежное неведение, чтобы он не догадался, что я уже несколько месяцев слежу за его жизнью онлайн. Мы сели в микроавтобус, и Карл рассказал мне, как они все познакомились.
– Старомодным образом, – сообщила Хаджин.
Карл сдвинул вперед поясную сумку, что висит у него на спине.
– Волшебным образом, – поправил он.
И рассказал про розовый флаер с рынка Чагальчхи с приглашением на вечер-знакомство для новоприбывших в Пусан. Карл переживал, что это сутенерская уловка, но все равно пошел. Там, в том самом модном кафе, откуда работает имо, он познакомился с Хаджин. Та сказала, что сделала флаер, поскольку «несмотря на то, что говорят, мол, в универе заводишь друзей на всю жизнь, британцы не торопятся сближаться с первым встречным». А потом она познакомилась с Беа в «Меокче». Остальное – уже история.
– Это была судьба! – заявил Карл, когда мы вошли в культурную деревню Камчхон.
Я всегда думала, что Беа с друзьями познакомились в мерцании дискобола, ошалелые от клюквенной водки и танцев под Дуа Липу. Но нет. Увлекательная жизнь Беа состояла не только из ночных загулов и коротких звонков домой.
На смотровой площадке над пестрой деревней я замечаю, как Хаджин утаскивает у Карла темные очки и притворяется, будто хочет швырнуть их вниз. Карл вопит и отнимает у нее очки. Он был вместе с Беа, когда она погибла. Так же, как и с Хаджин в «Меокче», я пытаюсь представить, как он равнодушно уходит прочь. Не дежурит в больнице. Не звонит в день ее погребения в Квинс. Друзья обнимаются после притворной потасовки. Они выглядят безобидными, как птенчики.
На смотровой площадке становится людно, поэтому мы уходим по лестнице вниз. И оказываемся на нижнем уровне, среди мятно-зеленых домишек и лотков с уличной едой.
– Миледи, – говорит Хаджин и, взяв меня за руку, шагает по деревне вперед, – пришло время вам совершить гран-тур. Карл, окажешь любезность?
Карл кланяется и целует мне руку.
– С удовольствием. Для начала, – говорит он, показывая на гриль, где жарятся оладьи из батата с креветками, – нам нужно заправиться.
Он заказывает три порции. Завернув хрустящий кружок в салфетку, Карл вручает его мне.
– Ешь, дорогая, – командует он, и я повинуюсь.
На вкус как рай, о котором так любит вещать в церкви пастор Кван. Интересно, Беа эти оладьи тоже нравились? Хотелось ли ей быть поближе к морю и хрусткой соли? Мне хочется добавки, но Карл и Хаджин уже тащат меня к муралам. Это мелкие изображения пятнистых рыбок, которые складываются в одну большую узорчатую рыбу. Потертые ступени, которые раскрашены под книжные корешки. Я представляю, как Джиа сидит где-то здесь в уголке и увлеченно отрисовывает скулы Итачи Учихи. Как-нибудь я ее сюда приведу.
Карл рассказывает, что когда-то в этой деревне жили беженцы, хлынувшие сюда после Корейской войны. Так себе было местечко. Но в две тысячи седьмом (в две тысячи девятом, поправляет Хаджин) правительство решило превратить этот район в художественное поселение.
– И теперь это мекка для творческих людей, – поясняет Хаджин.
Я удивлена, что она так много знает. Ее ноги в сандалиях уверенно прокладывают путь сквозь толпы американских туристов.
– Для мечтателей и добряков! – восклицает Карл.
У меня в голове местные жители преображаются в женщин в шалях с бахромой с палитрами в руках. Хаджин останавливается.
– И для твоей сестры.
Я поднимаю взгляд. Мы стоим на пороге небольшого бутика. Внутри женщины перебирают сумочки, сшитые из лоскутков.
– Для моей сестры? – хрипло переспрашиваю я.
Мой голос заглушает звяканье стеклянных бусин и шорох сдвигаемых вешалок. Хаджин грызет ноготь. Я не ожидала, что друзья Беа начнут так скоро выдавать ее секреты. Я не дышу, Хаджин переглядывается с Карлом.
– Вот почему я тебя сюда привела, – говорит она и сцепляет указательный палец с мизинцем, будто сама себе дает обещание. – Беа над кое-чем работала. Хотела сделать вам сюрприз. Но поскольку она…
– Поскольку она сама тебе показать этого не может, мы решили сделать это за нее, – заканчивает Карл.
Я едва сдерживаюсь, чтобы не рухнуть
