тело было словно из поролона и не слушалось меня. Я попробовала схватиться за изголовье кровати, но почувствовала резкую боль: игла от стоящей на руке капельницы вонзилась в место укола с большей силой.
«Что происходит?» – думала я, оглядывая одноместный номер больничной палаты.
– Проснулись? Вот и хорошо, попробуйте попить воды, – зашедшая в палату медсестра услужливо помогла приподняться в кровати и сделать пару глотков воды. – Вот и ладно, – приговаривала она, меняя раствор на штативе инфузорной стойки.
– Что случилось? – спросила я после повторной и безуспешной попытки самостоятельно сесть и почувствовав острую боль области груди.
– Как что, милая? Операция произошла. Или ты сюда на танцы по направлению пришла? – открывая окно и впуская июльскую жару вместе с городским шумом московской суеты, ответила медсестра. – День-то сегодня какой хороший, три дня дождь лил не преставая, а сегодня вон как распогодилось.
«Как три дня? Сколько времени я здесь? Что произошло?» В моей голове крутились вопросы. Я вспомнила, как накануне радовалась предсказаниям синоптиков: в день операции они прогнозировали ливень. Операция планировалась совсем незначительная: по заверению местного участкового, к ужину я уже должна была быть дома. Фиброаденомы – не повод брать затяжные больничные, которые могли существенно сказаться на уровне дохода.
– Я что, здесь три дня уже? – смысл происходящего стал немного до меня доходить. – А где дети?
Я попыталась привстать и потерпела очередную неудачу.
– Дети у вас замечательные, старшая оборвала все телефоны врачей отделения, не дождавшись вас вечером. Она уже приезжала, оставила вам суп в банке и букет васильков, спешила обратно, младшую забирать, вот на столе письмо вам, в передачу засунула. Замечательные у вас дети, мы сегодня всю смену обсуждали… А мой – лоботряс, старше вашей на пять лет, и все мама беги – встречай, грей, накрывай…
– Тринадцать и шесть моим, – сказала я машинально. Слезы градом покатились по лицу. – Они у меня одни остались, мне нужно срочно домой.
Я представила, как испугались дети, оставшись одни после обещания мамы вернуться к вечеру, как звонили… Я мысленно ругала себя за свою самонадеянность.
Медсестра присела на угол моей кровати.
– Ну, ну, все, слава богу, обошлось, кто ж знал, что ты наркоз так переносишь… Ты, заполняя документы, указала, что три операции было, вот наши и понадеялись, что… Да и ситуация экстренная возникла, решать времени не было, так что ты отдыхай и набирайся сил.
– Так у меня и были две операции до этого на груди, и мне не делали наркоз, вообще после обеда меня выписывали, только на перевязки ходила, и один раз кесарево сечение с младшей, и…
– Сравнила, милая моя, тебя шесть часов оперировали! «Сечение» у нее было!.. – перебив меня, внесла кое-какую ясность в произошедшее медсестра. – Ты явно под счастливой звездой родилась, хирург наш не зря на повышение идет, это он принял решение во время операции не только вторую грудь оперировать, но и секторальное… Но ничего, ты не горюй! Главное – жива и здорова! Сейчас гистологию дождемся – и поедешь домой к своим детям, а пока надо неделю полежать, операция – большая и тяжелая, шутка сказать – на обе груди. – Она помолчала, потом встала с кровати и добавила, направляясь к двери: – Эстетики тебе чуток сделали. Не переживай, вон в соседнем отделении сейчас в угоду моде женщины за такие деньжищи кто отрезает, кто пришивает, и все в погоне за желанием быть любимыми, как будто только в этом дело… А тебе свезло! Бесплатно бонусом еще и качественную пластику получила, а рубцы – они заживут. Ты, как оклемаешься, в храм сходи, свечку поставь хранителю своему, он у тебя явно бессонницей мучается, глаз не закрывая, – засмеявшись, произнесла напоследок она, закрывая за собой дверь.
Я открыла письмо, написанное мне, судя по подчерку, явно старшей дочерью, и стала с упоением читать текст:
«Милая наша Мусичка, ты не переживай, пожалуйста, быстрее поправляйся, очень скучаем. Кушаем хорошо, и у нас все хорошо. К нам приезжает девочка из твоего отдела, которая у нас ночевала тогда, наведывает нас.
Я забираю Юляшу из летнего лагеря после обеда, и мы идем по тропинке вдоль домов, где ходят все, подальше от Битцевского парка.
Продукты у нас есть, и деньги из шкатулки мы еще не брали.
Не переживай за нас, мы справимся, очень любим тебя».
Далее шла приписка, написанная младшей: «Мамочка, постарайся выздороветь побыстрее, чтобы лето не успело закончиться и мы поехали на речку за город. Скучаем без тебя дома».
И подпись: «Твои любимые Ришка и Юсичка».
Весь лист был обклеен детскими переводными картинками на тему роз и любви, скрупулезно собираемыми младшей дочерью.
Дочитав до конца письмо, прижав его к себе, словно ребенка, я думала о том, что обязательно справлюсь и поправлюсь. Как хорошо, что я тогда приложила столько усилий, прося принять в свой отдел одну девочку из Ярославля, остро нуждающуюся в работе. С этой девочкой я случайно познакомилась на автобусной остановке. Теперь она любезно помогала моим детям. «Как хорошо, что в мире столько добрых людей! – думала я. – Я настоящий везунчик».
***
Москва, сентябрь, 2004 год
– Мусик! – Карина крутилась перед зеркалом. – Ты только посмотри, как мне идет!
Мы находились в фирменном магазине «Адидас» на Охотном ряду. Дочь под завистливые взгляды проходящих мимо подростков примеряла последнюю коллекцию. Младшая, устав от примерок, лежала на диване, натянув на себя не по размеру большие кроссовки, периодически канюча и лоббируя их покупку, сдабривая свое нытье фактами о быстром росте ног у детей, которые она якобы где-то услышала.
К слову сказать, дочери отлично учились в гимназии. Юля, несмотря на свой семилетний возраст, с успехом закончила второй класс. Будучи самой младшей, она не отставала от одноклассников и успела отличиться в областной олимпиаде, посвящённой истории денег, где получила свою первую грамоту. Тут наша маленькая «копилка» обошла всех конкурентов. Год назад, подогревая ее интерес к собирательству, я купила ей один евро, и с тех пор просьба купить другую денежку у путешествующих знакомых была неизменной.
– Ты не заслужила! – парировала старшая, снимая плащ и неся его к кассе.
– Это чегой-то началось? – оживилась младшая, снимая кроссовки и аккуратно складывая их обратно в коробку.
– А вот и того, из-за кого маму в школу вызывали? – Карина включила старшую сестру для публики в виде собравшихся вокруг нас продавцов и приготовилась оседлать своего любимого конька начинающего педагога.
Я давно взяла за правило не вмешиваться в разборки детей, несмотря на семилетнюю разницу между ними. Девочки совершенно нормально и гармонично
