я, — но, похоже, водопровода тут у них нет.
— Это место очень древнее, — говорит послушница, наливая воду. Покойный магистр Фабиус любил принимать ванну и обустроил тут все так, как принято сейчас у высокородных.
— И что с ним стало, с магистром этим? — спрашивает Клем.
— Он умер, — послушница, словно спохватившись, что наговорила лишнего, замолкает и опускает глаза.
Сколько ни пытается дальше Клем разговорить молчаливых послушниц с такими же, как у нас медальонами на груди, они лишь отмалчиваются и как-то нехорошо смотрят на нас. Словно мы им не слишком приятны.
В конце концов Клем сдается и перестает делать попытки пойти с ними на контакт.
— Ну и хрен с вами, гордые птицы, — обиженно говорит она, глядя, как девушки собирают посуду после нашего обеда. — За людей нас, значит, не считаете?
— Простите, нас просили много не болтать, — смущенно говорит девушка и выходит с посудой из комнаты.
Я слышу, как щелкает замок, запирая нас с клем внутри.
— Вряд ли мы с ними подружимся, — говорю я. — Похоже, нас тут не считают за своих. Ну оно и понятно.
— Главное, что вкусно кормят, — улыбается КЛем, — а то от монастырской еды я уже почти отдала концы. Если бы они не пытались меня утопить, а я бы осталась там, уверена, я бы просто умерла от этой вонючей рыбы, которой они кормили нас каждый день, и даже ты бы меня не спасла.
Я с содроганием вспоминаю, как заледеневшими пальцами чистила мелкую колючую рыбу и невольно ежусь словно от холода.
Чем больше времени проходит, тем сильнее в моей груди нарастает беспокойство. Блэйк не появляется с тех пор, как привел меня сюда и я жду, что однажды, сюда заявится кто-то другой, кто заставит нас платить за эту золотую клетку.
— Тебе тут нравится? — спрашиваю я.
Лицо Клем в эту же минуту серьезнеет.
— Я бы всю жизнь так прожила, но мне не нравится то, что последует за этим. За это все нас заставят платить. И мне не нравятся мордовороты, что стоят возле выхода, а еще решетки на окнах. И мне не нравится эта поганая цепь, что на меня надели.
Она с ненавистью смотрит на свой медальон и сжимает его в руке. — При первой же удачной возможности нам нужно удирать.
* * *
— Элис, ты слышишь этот звук?
Я распахиваю глаза, отбрасывая тревожный сон, и вижу в темноте лицо Клем. Тут же сажусь на кровати и прислушиваюсь.
— Какой звук? — спрашиваю я шепотом.
— Как будто кто-то ломится, там, в соседней комнате. Слышишь, шаги?
Я встаю и на цыпочках подхожу к запертой двери, ведущей из нашей комнаты неизвестно куда. Слышу голос, который кажется мне смутно знакомым.
— Клод, сегодня важный день, сегодня ты, наконец, познаешь женщину, друг мой, — говорит кто-то негромко. Я все разузнал. Блэйк определил их в покои за этой дверью, что пустовали после смерти достопочтенного Магистра Фабиуса. Про этот проход мало кто знает…
— Познаю женщину? — жалобно блеет второй.
— А ты не по этой части?.
— Но ведь… Нам же нельзя…. Может быть лучше пойдем? Они ведь только прибыли… Я слышал, что инквизитор Блэйк одну из них запытал чуть ли ни до полусмерти. Ты уверен, что она захочет нас эээм… Принять?
— О ней не беспокойся, я сам с ней позабавлюсь, а тебя отдам второй, говорят тоже горячая штучка.
— Кто?
— Епископ Финч обмолвился, — гордо говорит человек и в это мгновение я узнаю его. Это тот самый инквизитор, что встретился нам с Блэйком на пути, когда он вел меня в комнату после пыток. Кажется, его звали Шелли. Да, точно.
— И он разрешил тебе их трогать? Ведь эти девушки только для высших чинов, разве нет?
— Ты думаешь сам Блэйк ими не попользовался по дороге сюда? Их набирают из шлюх. А ты знаешь что шлюхи любят больше всего?
— Что?
— Деньги, вот что. Мы им заплатим и развлечемся, они будут только рады.
Слышу звон монет.
— А чтобы встреча прошла гладко, я раздобыл бутылочку с веселительным.
— Это же запрещено…
— Какой ты зануда, Клод. Я уже жалею, что взял тебя с собой. Хочешь ты попользоваться сочной девкой, или нет? Когда еще такая возможность представится? Или так и будешь всю жизнь девственником?
— Но ведь мы все давали обет…
— Обет, обет… Зачем по твоему тут эти бабы? Смотреть на них что ли?
— Послушницы…
— Какой же ты еще глупый…. На, держи фонарь, свети сюда, на замок.
— Это один из инквизиторов, — едва слышно шепчу я на ухо Клем.
Я вижу, что она держит в руке щипцы для камина.
— Вот значит как, ну пусть заходит, — злобно говорит она, — я ему устрою хороший прием.
— У тебя есть ключ? — спрашивает второй.
— Конечно нет. Но я умею открывать любые замки без всяких ключей, это мой дар, так что можешь смотреть и учиться.
Я слышу, как что-то шуршит в замке.
— Значит позабавиться явились? — шепчет мне в ухо Клем.
— Что будем делать?
— Встречать гостей, — говорит она и я вижу в полутьме ее хитрую улыбку. — Возможно, эти похотливые недоумки — наш шанс.
44
Когда дверь открывается, я щурюсь от яркого света фонаря, с непривычки бьющего в глаза и прикрываю их пальцами.
— Только тихо, девки наверняка еще спят.
В комнату медленно, стараясь ступать неслышно, заходит Шелли и второй, щуплого вида паренек на котором мантия висит как на вешалке. Старые доски пола едва слышно скрипят, когда они проходят вперед.
Я смотрю на них, стоя за тяжелой занавеской и руку холодит железная кочерга, которую мне дала Клем.
— Если что, одного удара по башке должно хватить, — сказала она и юркнула в другую комнату.
— А что если они испугаются? — спрашивает щуплый паренек.
— Клод, я тебя уверяю, они обрадуются! Ублажить инквизитора — это большая честь, а деньги их обрадуют еще больше.
Шелли встряхивает кошелек с монетами и довольно ухмыляется.
— Не зря же нам платят такое щедрое жалованье. Нужно же на что-то его тратить.
— Что-то у меня нехорошее предчувствие, — пищит Клод и озирается по сторонам.
— Не бойся мой маленький негодник, женщина — это совсем не страшно.
Они проходят в другую комнату, в ту самую, где обычно сплю я.
— Здравствуйте, мальчики, — слышу я голос Клем и в следующее мгновение до моих ушей доносится звук хлесткого удара. А потом что-то с грохотом падает на пол, словно мешок картошки.
— Стоять! — кричит клем, и я вижу, как из комнаты, навстречу мне вылетает перепуганный до смерти
