глядя поверх плеча Олега, трусливо пригнувшись. — Прическа должна нравиться только тебе. Что подумают другие — неважно. — Говорю, не отрывая глаз от троицы.
С каких пор они обедают с простыми смертными?
«Хоть бы не заметил, хоть бы не заметил», — твержу про себя, но это имеет обратный эффект. Влад занимает место за столом рядом с Бусаевым, и наши взгляды встречаются. У меня бегут мурашки по предплечьям: становится не по себе от его прищура. Не могу поверить, что целовалась с Соколовым, доверяла, чувствовала в нем родственную душу. Сейчас Влад смотрит мне прямо в глаза. Синий взгляд острый, как бритва. Полосует, не щадя. Я с большим усилием выдерживаю зрительный контакт. Влад слегка поворачивает голову и смотрит на Олега, вздергивает подбородок. Вся его поза выражает враждебность и напряжение. Отвожу глаза и снова возвращаюсь к нему. Светлые волосы аккуратно причесаны на пробор, голубая рубашка выглядит безукоризненно — ни единой складочки, серые классические брюки и часы на запястье. Он выглядит старше и серьезнее. Не чувствую в нем ни малейшей искорки тепла. Это отзывается болезненным покалыванием в груди. Я понимаю, я бы тоже была обижена на его месте, но я приняла решение, так будет лучше.
Тим поворачивается и тоже смотрит на нас. С трудом концентрируюсь на диалоге с Олегом. Пытаюсь вспомнить, о чем мы только что говорили. Олег ведет ладонью по волосам и с улыбкой отвечает:
— Не говорила, что не нравится, но я заметил. Я тоже хочу к Дню рождения апгрейднуться. Почему бы не сменить прическу? Марго, пообещай, что подумаешь на счет моего приглашения, ладно?
— Ладно. — Щеку печет от настойчивого внимания Соколова. Забираю с соседнего стула сумку, беру поднос со стола и поднимаюсь. — Пока.
— Пока, Маргаритка. Жду твое сообщение с положительным ответом. — Кричит мне в след Олег, а я раздосадованно морщусь: Влад сто процентов все слышал.
* * *
Около пяти прибиваюсь к дому. Кажется, весь день глыбу на себе таскала: болит поясница, шея, ноги. Сбрасываю обувь и бреду в ванную.
— Маргаритка, потерпишь часик? — Мама выглядывает из кухни. — Боря написал, что в пробку попал. На Северной дорогу ремонтируют. Сейчас приедет, и уже все вместе поужинаем, хорошо?
— Я не голодная. — Отвечаю я и сразу же прикрываю за собой дверь, потому что на мамином лице появляются признаки тревоги, а это плохой знак — последует вереница вопросов.
Долго умываюсь холодной водой. Отправляю свитер в стирку и мажусь кремом. Колпачок вылетает из рук и закатывается под тумбочку. Это становится последней каплей на сегодня. Я сажусь прямо на коврик и плачу, в основном, от усталости и непонимания, что делать дальше.
Вспоминаю наш последний разговор с Владом и снова плачу. Ощущение, что я сама лишила себя чего-то очень хорошего, что только начало давать первые ростки в душе.
Я сидела в сквере рядом с институтом. Выбрала уединенную скамейку рядом со старой елью. Равнодушно ковыряла носком кроссовка рыхлую землю. Весенний ветерок обдувал лицо и шею. Вокруг вроде все то же самое, а предвкушение чего-то хорошего бесследно исчезло.
На меня упала тень и, прежде чем поднять глаза, я почувствовала свежий запах морского бриза.
Надо мной стоит Влад. Такой красивый, что в груди заныло. Если в первые дни я думала о его внешности с долей презрительного обесценивания, то теперь я не могу оторвать от него глаз. И дело не только в одежде и потенциале, который дала ему природа, а в том, как он держится, и как ощущает себя. То, что он транслирует людям.
— Привет, — Влад улыбается, эффектным жестом снимает солнцезащитные очки и щурится на солнце. — Отгадай, что у меня есть?
— Привет, — мысленно настраиваюсь на еще одни неприятный разговор — второй за последние сутки.
Влад садится рядом, пристроив руку на спинку лавочки у меня за плечами. Вытаскивает из нагрудного кармана джинсовки два небольших серых билета с ярким розовым узором по краю.
— Что это?
— Билеты на кей-поп батл в следующее воскресенье, — он придвигается еще ближе ко мне и ведет носом от скулы к виску, касается линии роста волос и делает вдох. Я прикрываю глаза, наслаждаясь последними прикосновениями. — Я тебя приглашаю. Попрыгаем под песни мальчиков с крашеными волосами. Организаторы сказали, что будет классно. Можно мерч известных групп купить и кимбап поесть. Говорят, корейцы — фанатики еды. Я, кстати, правильно произнес название? — Он перекладывает руку со спинки мне на предплечье и мучительно-нежно ведет вниз.
— Правильно, только я не смогу с тобой пойти, Влад. — Снимаю с себя его руку и отодвигаюсь.
— В чем проблема? — Его тон меняется, становится недовольным.
— Я все рассказала Марине.
— Это же хорошо. Я повторюсь: в чем проблема?
Кусаю нижнюю губу и разворачиваюсь к нему всем корпусом. Мы сидим на разных концах лавки. Влад все еще сжимает билеты в руках.
— Я больше не буду с тобой общаться, — поднимаю на него глаза и тихо добавляю, — извини.
Влад вздергивает подбородок.
— Это ты так решила или Марина за тебя?
Я молчу. Чувствую, как он разглядывает меня. В вопросе мне слышится разочарование, и это причиняет боль. С трудом сглатываю и снова смотрю на него. Влад громко дышит. Я успеваю насчитать четыре взмаха его ресниц прежде, чем он начинает говорить.
— Я думал, у тебя достаточно мужества, чтобы слушать свое сердце, а не жить по указке других. Ты сама сказала, что я тебе нравлюсь. Очень.
— Конечно, — злюсь я, — со стороны все дофига умные, а на деле… Может быть, было нужно по-человечески начать со мной общение, а не подъезжать на кривой козе?
— Ага, как твой додик с бубном вокруг тебя всю жизнь плясать.
— Да при чем здесь Олег! Что ты его везде суешь!
— А с тобой можно было нормально? — Тоже взрывается Влад. — У тебя же, сука, принципы. Ты думаешь, что это ты принимаешь решения, но это иллюзия, Марго. Ты вообще, похоже, ничего не контролируешь в своей жизни.
— Да, у меня есть принципы, представь себе. — Предательская слезинка скатывается по щеке. Я раздраженно смахиваю ее. — Например, защищать тех, кого я люблю.
Влад вскакивает и нависает надо мной.
— Это уже бич какой-то. Тебя вообще просили кого-то защищать? Что за хрень ты несешь? Почему ты решила, что на тебе лежит ответственность за чувства других? — Он отходит, делает вдох и продолжает немного спокойнее. — Чувства Марины — вне зоны твоего контроля. Советую тебе подумать над моими словами. Если ты думаешь, что я буду бегать за тобой вечно, то ты ошибаешься.
Сердце пропускает удар.
