в берег уже там, где начинается лес.
Из-за замка показалась вторая лодка, задержалась у причала, но быстро оторвалась от него, начиная погоню. В этой погоне принцесса была обречена на проигрыш. Ее лодка была полегче, потому что она была в ней одна. Но она и тащила это огромное корыто одна, а погоня шла на шести веслах. Даже если гребли всего трое, это были трое здоровых мужиков. А не полуголая ободранка весом в половину любого из них. Гудели плечи, отказывалась выпрямляться спина, горели натертые рукоятями ладони. Иногда одно из весел срывалось и вместо гребка только проскальзывало по поверхности воды. Приходилось на следующем замахе вкладывать в эту руку больше усилий, чтобы выправить курс, отчего сводило бока.
В лодке у преследователей поднялся человек, выпустил стрелу. Она воткнулась в волнистый лодочный след и ушла под воду. Принцесса гребла, с каждым замахом пропуская через себя все больше воздуха. Вторая стрела повторила судьбу первой. Еще через пару гребков третья упала по левую руку довольно далеко от лодки, но уже вровень с ней. Стрелка, конечно, качает, но еще немного и он приноровится. Из ворот замка вылетела группа всадников. Смаргивая капли пота, принцесса проследила, как они доскакали до горбатого моста и повернули к берегу озера. Значит, за ней.
Принцесса посмотрела через плечо. Она уже добралась до первых деревьев. Уже даже до вторых или третьих. В лесу особенно не поскачешь. Им придется за ней бежать. Принцесса повернулась к корме, в которую с деревянным стуком воткнулась стрела. Неужели все было зря? Все эти усилия, прыжки и гребля? Надо… Что надо? Надо уменьшить размер мишени.
В конце очередного гребка принцесса развела руки, и весла легли в лодку. Одеревеневшие пальцы никак не хотели нащупать хвостики тесемок от юбки. Сама многострадальная юбка в утреннем солнце выглядела какой-то серой, в пятнах и почему-то лохматой. Ее нательная рубашка выглядела еще хуже. Пришла мысль, что и сама многострадальная принцесса такая же – лохматая, серая и в пятнах.
Узелок поддался. Принцесса стащила юбку, собрала ее в жгут и завязала на шее, как короткий шарф. Стараясь не подниматься, принцесса на четырех добралась до носа лодки и упала в воду. По крайней мере, теперь в глаза не лезли капли пота.
Очень скоро выяснилось, что плыть принцесса больше не может. При замахе плечи болели так, будто были вывихнуты. Принцесса перевернулась на спину, вытянула руки вдоль туловища и стала болтать ногами. Плыть получалось не так быстро, но зато получалось. Заодно она могла видеть лодку и понимать, сколько ей осталось.
Издали с берега доносились крики и стук копыт. Принцесса ожесточенно болтала ногами. Правая уже так устала, что еще немножко и ее сведет. Человек в надвигавшейся лодке поднял лук. Почему она не применила способ Игрены? Давно надо было пойти ко дну, а там просто пойти по дну. Принцесса почти начала погружаться, когда вспомнила про дыхание. Человек натянул тетиву и вдруг бросил ее, схватился за древко, возникшее в его горле, и завалился назад.
Лодка стала разворачиваться. Шесть весел потеряли ритм и попадали. Стражники в лодке пытались лечь, потому что в нее били стрелы. Методично и равномерно. По одной на каждый выдох. Принцесса перевернулась на живот. Еще немного и она заплывет в тень от деревьев. Там кто-то есть. Там кто-то поможет. Правую ногу свело, скрючивая пальцы, и стало очень больно. Принцесса пыталась грести руками, а левой ногой постучать по правой. Когда она поняла, что не может поднять голову, чтобы вдохнуть, чьи-то руки перевернули ее, обхватили сзади за ребра, потащили за собой.
– Все хорошо, Ваше Высочество, – сказал голос Клифа прерывисто.
Принцесса уже ничего не соображала. В какой-то момент они перестали плыть, Клиф поднял ее на руки и вынес на берег.
– Она может идти? – спросил кто-то.
– Вряд ли.
Принцессу перехватили, подняли, как мешок овса, и положили на плечо.
– Ходу! Ходу!
Это было очень тряское и прыгучее плечо, оно все время толкало в живот и сбивало дыхание. Зато ноги в поле зрения у принцессы были сильные и бежали быстро. Достаточно ли быстро, чтобы убежать от солдат, которые их преследовали? Даже такой сильный человек, как Гримда, не может долго бегать с принцессами на плече.
Гримда вдруг перехватил ее, снял с плеча и вместе с ней упал в яму под поваленным деревом на подстилку из сухой травы. На них набросили коричневый плащ, сверху опустилась решетка из переплетенных веток, а следом упала груда прелой прошлогодней листвы. Труха посыпалась принцессе в глаза, пришлось зажмуриться.
– Уходим! Уходим! – прозвучал голос Клифа где-то вдалеке.
Послышались слабые голоса солдат Готемольда, невнятная ругань, а потом все стихло. Принцесса лежала, плотно прижимаясь к шерстяной рубахе Гримды, положив голову ему на плечо, безостановочно тряслась, беззвучно плакала и ничего не могла с этим поделать.
– Ваше Высочество! Ваше Высочество! – Гримда осторожно потряхивал ее за плечо. – Просыпайтесь, пожалуйста!
Принцесса открыла глаза и несколько мгновений не могла вспомнить, где она.
– Садитесь! – Гримда приподнял ее, и она села в яме, прикрытая коричневым плащом. – Разрешите, я это сниму.
Он снял у нее с шеи сырой жгут юбки. Принцесса поежилась, зевнула и попыталась соскрести себя в кучу.
– Они ушли? – спросила она, глядя на солнце в зените.
– Давно, – сказал Гримда. – Но еще не начали облаву. Нам надо идти.
Принцесса потащила с себя плащ, но потом вернула его обратно. В таком виде она всех дятлов в округе перепугает.
– Мне нужно одеться, – она протянула руку за юбкой. – Дайте!
– Конечно! Мы вот приготовили, – Гримда достал из ямы полотняный мешок.
В нем принцесса нашла чистую льняную рубашку, длинную шерстяную, чулки, пояс и свои любимые охотничьи сапоги. Гримда деликатно отвернулся, хотя принцесса предпочла бы, чтобы он ее переодел сам – все мышцы затекли, любое движение требовало раздумий и чуть ли не словесных указаний каждой части тела.
– Что с рыцарем Элладайном? – спросила принцесса, как только смогла начать двигаться.
– Не знаю, – Гримда и сам переживал. – Задумывали, что они устроят суматоху, налетят и сразу уйдут, пока там не спохватились.
Нападения на лагерь никто не ожидал. Чтобы противостоять Элладайну, нужно было успеть схватить меч, напялить кольчугу, добежать до стреноженного коня, оседлать его. Сколько на это надо времени? Или взять лук и случайно попасть стрелой… Принцесса не стала додумывать.
– Отступать они будут на север, – сказал Гримда, – а мы сейчас пойдем на юг. Нас там ждут.
Принцесса отдельными кусками складывала себя в шерстяную рубашку.
– Как вам удалось выбраться? – спросил Гримда.
Ответить в духе Нисы: «Удалось, но мой способ вам не пригодится»? Принцесса хмыкнула.
– Я вырвала свободу зубами! – сказала она, добавляя еще строчку к легендам и байкам о самой себе. – Она хрящеватая и солоновато-противная на вкус.
Они долго шли через лес, хотя большую часть пути Гримда пронес ее на закорках, сама она шла очень медленно. На опушке их ждал один из солдат ее свиты с тремя лошадьми. В седле стало полегче, а в мешочке нашлись солдатские сухари, которые принцесса потихоньку грызла всю дорогу.
Они ехали весь вечер и уже в сумерках услышали осторожный свист – их встречал Клиф. Он повел их опять среди деревьев. Принцесса запомнила огонек костра, обеспокоенные лица и большую охапку веток в палатке, покрытую попоной. Она упала на нее и уснула прямо в одежде.
Первой утренней мыслью стало решение о том, что зарядку принцесса делать, пожалуй, не будет. И завтра тоже. Одна гонка на лодках заменяет недельную программу упражнений. Принцесса немного полежала неподвижно. Двухнедельную. За полотняными стенками дышал лес. Неразборчиво говорили какие-то голоса.
«Надо собраться и сесть», – подумала принцесса. Пережитые за последние дни события потихоньку возвращались. Принцесса ли она все еще? Как вообще могло до такого дойти? Виноват, конечно, граф Готемольд. Но зачем ему на старости лет нарушать вассальную присягу? Чего ему не хватало? Принцесса постаралась припомнить, знала ли она что-нибудь об отношениях короля и графа, но ничего определенного на ум не пришло.
«Надо собраться и сесть», – подумала принцесса. Очевидно одно, граф решил позаботиться о будущем своего сына Идера и не нашел для него местечка получше, чем королевский трон. Это желание понятно. Упрочить положение. Избавить от повелителя, в каком-то смысле не столько от короля, сколько от самой принцессы,
