Итак, сестры Констанция и Анастасия играли свою и довольно специфическую роль в династической политике брата. Поскольку конечной целью императора было установление прямой кровнородственной династии с наследниками в лице сыновей, он не мог верить в долгосрочную перспективу политических союзов, которые вынужден был заключать в ходе политической борьбы. Однако для укрепления сиюминутного положения он упрочнял эти союзы родственными узами. Лициний, впрочем, превратился в потенциального соперника сразу после 313 года, а Бассиан изначально выглядел промежуточной фигурой. Таким образом, сестры стали не просто инструментом, но жертвой династической политики Константина. В перспективе их браки обнаруживали опасность создания параллельных императорских династий – в качестве примера можно вспомнить Лициния-мл., который был устранен даже после лишения титула цезаря. С установлением единовластия Константин окружил сестер почетом, в чем можно видеть попытку загладить свою вину. Впрочем, попытка эта не лишена некоего формализма, так как Константин жестко распределил почести в соответствии со статусом сестер (жена правившего августа дала имя целому городу; жена цезаря-десигната – только комплексу терм). Кроме того, на основании имеющихся данных мы видим, что эти сестры более не вышли замуж, хотя им это должен был позволять возраст, а брак третьей сестры не упомянут ни одним автором, что выдает в ее муже фигуру довольно незаметную. Это свидетельствует о нежелании императора снова привлекать сестер в свои династические конструкции – свою роль они уже сыграли.
b) Братья императора Константина Великого
Выше мы уже отмечали, что положение братьев Константина – Флавия Далмация, Флавия Юлия Констанция и Ганнибалиана – с его приходом к власти оказалось шатким. По свидетельству Авсония, император ограничился их ссылкой в галльскую Толозу. Приведем его рассказ о деятельности своего дяди, ритора Эмилия Магна Арбория: «.и в доме, и в школе / дружбу виднейших людей знал ты еще молодым / в дни, когда Константиновы братья в богатой Толозе, / мнимым изгнаньем томясь, дни проводили свои. / Следом затем на Фракийский Боспор, к Византийской твердыне, / в Константинополь тебя слава твоя привела. / Там, в щедротах, в чести, как цезарем чтимый наставник, / ты и скончался.» (De prof. Burd. 16.10–16). Учитывая род занятий Арбория и его будущую должность наставника одного из цезарей Константина (что предполагает рекомендацию братьев), мы можем думать, что братья сами учились у него. Это позволяет датировать ссылку самым началом правления Константина, т. е. 306–312 гг.[415], когда он правил «Галлиями».
Относительно Ганнибалиана[416] авторы сообщают только его имя, в связи с чем предполагалось, что он рано умер. Потому сосредоточим наше внимание на двух надежно зафиксированных братьях – Флавии Далмации и Юлии Констанции. Первого О. Зеек на основании порядка в перечислении братьев у авторов считал[417] старшим из трех братьев Константина Великого. Мы не будем спекулировать на теме их старшинства, но начнем с персоны Флавия Далмация, который занимал важное место при дворе Константина Великого.
– Флавий Далмаций
Этот брат известен, прежде всего, благодаря династическому положению своих сыновей (Далмация – мл. и Ганнибалиана-мл.)[418], которых Константин Великий привлечет к власти в 335 году. Имя второго сына (Ганнибал иан-мл.) примечательно как отсылка к третьему брату Константина, что может указывать на определенное единство в среде самих братьев. Имя же первого сына (Далмаций-мл.) создает сложности из-за идентичности с именем отца. Это важное обстоятельство следует иметь в виду при рассмотрении карьеры их обоих. Оставляя пока в стороне карьеру сыновей Флавия Далмация, обратимся к нему самому.
До конца 320-х гг. у нас нет никаких внятных сведений о деятельности Флавия Далмация, в чем, вероятно, следует видеть стремление Константина не раздражать мать появлением братьев при дворе[419]. 19 января 324 года в Сирмии Константин адресует некоему Далмацию предписание касательно munera personalia. Указанное лицо, чье служебное положение не обозначено, еще в XIX веке идентифицировали с Флавием Далмацием[420], однако никаких доказательств, кроме имени, у нас нет, потому данную идентификацию мы принять не можем[421].
Первое внятное сообщение относится к более позднему времени. Крупный деятель эпохи Афанасий Александрийский, повествуя о своей борьбе против ариан, сообщает, что в самом начале 330-х гг.[422] Константин поручил разбирательство некоему «цензору Далмацию», которому «пишет в Антиохию» (Ath. Apol. 65)[423]. Кто был этот Далмаций? Сократ Схоластик дополняет слова Афанасия: «цензору Далмацию, своему племяннику», т. е. сыну Флавия Далмация (Hist. Eccl. I.27.20), между тем как автор Пасхальной хроники называет цензором самого Флавия Далмация (Chron. Pasch. s.a. 335). Уже старый комментатор Сократа отметил, что по причине юного возраста Далмаций-мл. не мог быть судьей в столь сложном деле. На сегодня эта точка зрения общепринята[424], и мы разделяем ее. Отметим, что это не первый случай путаницы источников между отцом и сыном. Уже названный источник – Пасхальная хроника – называет Далмация-мл. отратцубд и йлатод (Chron. Pasch. s.a. 335). Второй титул безоговорочно можно перевести как «консул»; фасты фиксируют[425] консульство Флавия Далмация и Домиция Зенофила в 333 году. Итак, с кем мы сталкиваемся вновь – с отцом или сыном? Папирусы этого времени, содержащие документальные тексты, в датировочной формуле называют первого консула «Флавием Далмацием, братом господина нашего Константина Августа»[426]. Выбирая между современным событиям документом и поздней хроникой, мы должны отдать предпочтение первому и безоговорочно определить принадлежность консулата Флавию Далмацию, а не его сыну. Примечательно титулование в качестве брата императора; оно наглядно демонстрирует, что в начале 330-х гг. (т. е. уже после смерти Елены) братья Константина были включены в состав императорской династии (при этом само родственное наименование превращается в официальный титул).
