жестом он велел подать ему руку. Ричард наблюдал, поэтому я подчинился. Фиц-Алдельм взял с моей ладони ремешок и обвязал им запястье, но туже, чем следовало.
Я сжал кулак, поводил рукой вправо и влево:
— Ослабь.
Осклабившись, рыцарь исполнил мою просьбу, потом подвязал другое запястье. Благодарить его я не стал.
Наши взгляды встретились. Добрые чувства в них напрочь отсутствовали.
— Мы будем плыть в неустойчивых лодках. Смотри, не свались за борт. Под грузом доспехов даже такой хороший пловец, как ты, не справится.
Раскаленная добела ярость вспыхнула у меня в груди.
— Только попробуй, Фиц-Алдельм, и пойдешь ко дну вместе со мной, клянусь Богом и всеми его святыми.
Мой противник слегка скривился, пробормотал в ответ какую-то гадость, но мы оба понимали, что победа осталась за мной. Он не стал садиться в королевскую лодку, где, кроме Ричарда, разместились я, де Бетюн, де Шовиньи и с полдюжины арбалетчиков, а спустился во вторую посудину.
Действовать будем самым простым образом, оповестил нас король. Сначала идем к кораблям киприотов и осыпаем их стрелами. Затем делаем то же самое с берегом. Приказ передавался от шлюпки к шлюпке. Настало тревожное, но заманчивое ожидание.
Это безумие, думал я, направить пестрое сборище гребных лодок на превосходящие силы врага. Но, воодушевленный уверенностью Ричарда, я отбросил страхи.
На носу лодки могли встать только два арбалетчика. Пока эти двое стреляют, остальные четверо перезаряжают. Таким образом, объяснили они королю, им удастся непрерывно обстреливать грифонов. Он подбодрил солдат и сказал, что полагается на них — нам надо успешно высадиться на берег. Арбалетчики заулыбались и закивали. Что-то подобное король заявил и гребцам, и те встретили его слова так же горячо. Его способность вдохновлять простых людей в ту минуту, когда их мир готов был сорваться в кровавую круговерть, всегда поражала меня.
По всем правилам, нашу атаку должны были отразить без труда, и, однако, нам удалось сломить сопротивление грифонов на кораблях при помощи ливня арбалетных стрел. Не прошло и сотни мгновений, как большинство киприотов покинули посты. Потом мы услышали вопли и крики, а следом за ними — всплески. Греки попрыгали в море, попросту бросив свои галеры.
Тут Ричард разделил наши силы: часть людей отрядил на занятие вражеских кораблей, а остальных повел к берегу. Укрепление выглядело воистину внушительным. Казалось, весь Лимасол опустел: жители вышли на строительство этой неуклюжей, беспорядочной преграды, тянувшейся вдоль берега на полмили. Двери подпирали бочонки и бочки, выстроившиеся рядами. Виднелись оконные рамы, ставни и прочие части домов. Перевернутые суда, скамьи, сундуки и доски были свалены в кучу, а бреши между ними закрывали щиты. Причудливое сооружение.
Перед преградой разъезжали взад-вперед несколько десятков всадников, на чьих копьях развевались флажки и вымпелы. Они были богато одеты, сидели на хороших конях. Разглядев конника с золотой коронкой на шлеме, я сказал королю, что это, вероятно, сам Исаак. Ричард согласился.
— Молюсь, чтобы ему хватило духу принять бой, — воскликнул он. — Тогда я его быстро укорочу!
Исаак, казалось, услышал его. Когда мы приблизились и наши арбалетчики начали стрелять, всадники отъехали подальше, на безопасное расстояние, и укрылись за барьером. Сражаться предоставили нескольким сотням грифонов, оборонявшим странное укрепление. Вооруженные копьями, топорами и молотами, эти пехотинцы, словно собаки, облаивали наши лодки, коснувшиеся отмели.
Ричард отдал приказ, и наши арбалетчики попрыгали в воду. Приказ передавался вправо и влево, и вскоре пляж уже кишел небольшими — по два-три человека — кучками солдат. Выстрелив, передний передавал оружие заднему, получал от него заряженный арбалет и снова пускал стрелу. И так раз за разом. Когда мы, рыцари, выбрались на сушу, вершина стены была уже очищена от врагов. Среди бочек и досок валялись нашпигованные стрелами тела, отовсюду слышались вопли и стоны. Наши люди, почуяв близкую победу, разразились воем.
— Вперед!
Хорошо узнаваемый благодаря шлему с красным плюмажем и могучей стати, Ричард вел воинов за собой.
Медленно и неловко взбирались мы на стену. Будь на ней грифоны, нас изрубили бы в куски. Но большинство уже бежало, и устраивать бойню было некому. Сотни оставшихся суетились вокруг: помогали раненым, в ужасе указывали на нас и жалобно стенали.
Ричард спрыгнул на песок с высоты, превышавшей человеческий рост, и, к счастью, приземлился на ноги. Один из грифонов не дрогнул. Это был здоровенный детина в кожаном фартуке, вооруженный кузнечным молотом и такой сильный, что одним ударом мог бы расплющить шлем Ричарда вместе с черепом.
Кузнец размахнулся с одного боку, и его молот описал смертоносную железную дугу.
Я на миг застыл, страшась за жизнь короля. Ричард присел ниже, чем можно было ожидать. Молот просвистел у него над головой.
Стремительный, как лев, Ричард встал и нанизал кузнеца на меч, словно каплуна на вертел. Из спины грека забил фонтан крови и показалось острие клинка. Упершись в тело обутой в сапог ногой, король высвободил оружие. Кузнец упал, безвольно раскидав руки и ноги, разинув рот.
Я не верил собственным глазам. Бог помогает отважным, подумал я. А еще любит тех, кто сражается ради Его дела.
— Дезе! — закричал король, вскинув щит с леопардом и обагренный меч.
Клич прозвучал как вой, созывающий волчью стаю. Мы, рыцари, жандармы и арбалетчики, спрыгивали и, горланя, устремлялись на тех, кто еще осмеливался противостоять нам.
Грифоны кинулись бежать во весь дух. А мы хищной стаей преследовали их.
Много грифонов полегло под нашими клинками и стрелами. Охваченные паникой, они ринулись в поля и рощицы вокруг Лимасола, сдав город без боя. Мы не успели достичь стен, как Ричард наткнулся на старую клячу с потертым седлом, притороченным к нему вьюком и тонкими ремешками вместо стремян. Запрыгнув ей на спину, он один, не внимая моим воплям, ринулся на отряд замеченных им всадников. Вскоре он вернулся, покатываясь от хохота, так что едва не упал на землю.
— Что такое, сир?
— Я нашел Исаака!
— Он был один?
— Нет, с телохранителями.
Я зажмурил глаза, стараясь не думать о том, что могло случиться, ведь король в одиночку столкнулся с бог весть сколькими врагами.
— Вы говорили с ним, сир?
— Ага! «Император, давай сразимся!» — крикнул ему я, но он не ответил, только погнал коня во всю прыть. — Ричард махнул в сторону гор на севере. — Он поскакал туда на прекрасном жеребце, я не видел такого уже много лет. Быстрый как ветер. На этой полудохлой кляче мне было не угнаться за ним.
Я покачал головой, сокрушаясь и удивляясь одновременно.
— Сир, неразумно было бросаться в погоню одному, без поддержки.
