канату вслед за королем. Искра проскочила между нами, или так мне показалось, и сердце мое возликовало. Мгновение спустя Джоанна бросилась в объятия Ричарда, уткнувшись лицом ему в плечо.
— Ты невредим, — проговорила она сдавленным голосом.
— Да. — Он обхватил ее и поднял. — Господь милосердный, я так рад видеть тебя, малышка!
— И я тебя, брат, — ответила Джоанна, смеясь и плача одновременно. — Твой корабль цел, слава богу.
— И твой тоже, — с жаром подхватил король.
Он поставил сестру на ноги и поцеловал в щеку. Потом повернулся к стоявшей в нескольких шагах Беренгарии и поклонился:
— Госпожа, слава всем святым, что вы не пострадали.
Беренгария сделала шаг в его сторону:
— Могу сказать это и про вас, сир. После давешней непогоды мы очень беспокоились. Но вы не похожи на себя — не приключилось ли с вами хвори?
— Всего лишь приступ четырехдневной лихорадки, не более. Я уже почти здоров благодаря лекарю и Руфусу, который днем и ночью не отходил от моей кровати.
Беренгария обратила на меня благодарный взгляд, как и Джоанна. Я залился краской от смущения и радости.
Беренгария подала руки, и король расцеловал их. Они сблизились. Я тем временем пытался не пялиться на Джоанну, но потерпел позорную неудачу.
Она перехватила мой взгляд:
— Сэр Руфус!
— Госпожа, — произнес я, опускаясь на колено.
— Ах, какой чудесный день!
Она поманила меня.
С бешено стучащим сердцем я подошел и встал перед ней:
— Я молился о вашем спасении, госпожа.
— И принцессы Беренгарии, надеюсь?
— Н… ну конечно, госпожа, — пролепетал я, пристыженный.
Одна из ее бровей слегка вздернулась, придав лицу лукавый и притягательный вид.
Я выругался про себя, потому как снова залился краской. Напрочь лишившись дара речи, я во все глаза смотрел на нее. Господи, то была настоящая богиня! Пряди волос выбились из-под золотой сеточки, обрамляя лицо. За время плавания королева загорела, кожа ее приобрела пленительный золотистый оттенок. Под платьем угадывались очертания груди.
— Сэр Руфус, неприлично так смотреть.
— Прошу прощения, госпожа. — Я с трудом заставил язык шевелиться. — Ничего не мог поделать.
Бровь ее снова изогнулась дугой.
— Отчего же так?
Я предпочел бы сразиться с сотней врагов, чем ответить на этот вопрос, но под пристальным взглядом этих голубых глаз не мог солгать.
— Потому что вы самая прекрасная женщина из всех, кого я видел.
— Готова поклясться, сэр Руфус, что вы пытаетесь меня обольстить.
— Я всего лишь говорю правду, — хрипло выдавил я, растворившись в ее улыбке.
Губы Джоанны дрогнули, ей было приятно.
— Ну же, расскажите о вашем плавании.
— Рассказывать особенно нечего, госпожа, если не брать в расчет пару штормов да бесконечные приступы тошноты. Моряк из меня никудышный.
— Из меня тоже. — Она посмотрела в сторону берега, где вдалеке виднелись дома и пристани города Лимасол. — Обидно, когда ты так близко от земли, но не можешь покинуть корабль.
— Из-за императора Исаака?! — воскликнул я.
— Из-за него, низкого создания.
Она поведала об их приключениях. Когда они подошли к острову, свирепые волны бросили три корабля на скалы. Немало моряков и тех, кто ехал на судах, утонуло, среди них оказался и королевский вице-канцлер Генри Мальшиль. Но большинство сумели добраться до берега, где их вскоре взяли в плен солдаты Исаака.
— С моего благословения капитаны два дня назад отправили на берег сильный отряд. Удалось взять цитадель приступом и освободить наших людей. Бой завязался яростный, грифонов было намного больше, но наши добрались до кораблей без серьезных потерь, слава богу. С тех пор Исаак пытается заманить меня и Беренгарию на остров. Посылает роскошные яства и лучшее кипрское вино, обещает, что нам окажут подобающие почести.
— Надеюсь, вы ему не поверили?
Она решительно мотнула головой:
— Ни единому слову.
— Вот и хорошо, госпожа, — сказал я, подумав, что мои опасения насчет Кипра оправдались. — На Крите мы много наслушались о подлости Исаака. Похоже, он захватил трон, выдав себя за назначенного Константинополем правителя. Это бессовестный лжец, ненавидящий христиан. Поговаривают, что он в союзе с Саладином и союз этот скреплен кровью. — Я поморщился. — Сердце мое ликует из-за того, что вы устояли перед его посулами.
— Как и мое, когда я вижу здесь брата. — Стрельнув в меня взглядом из-под ресниц, она добавила: — И вас.
Клянусь, я словно вырос на целый фут.
Конец нашему свиданию положил Ричард. Выслушав рассказ Беренгарии о событиях, он хотел теперь узнать, что скажет сестра. Затем он собрал на совет капитанов кораблей и начальника охраны королевских особ.
— Исаак, бесспорно, повел себя как негодяй, — в заключение объявил король. — Однако он правитель Кипра. Придется соблюдать приличия.
Он отправил де Шовиньи на берег, велев разыскать императора.
— Обращайся с ним предельно почтительно, — наставлял он посланца. — Вежливо попроси освободить наших людей, которых до сих пор удерживают в плену, а также вернуть товары и имущество с разбившихся кораблей или возместить их стоимость деньгами.
Ричард также разослал сообщение всему флоту. Всем рыцарям, пехотинцам и арбалетчикам полагалось изготовиться к бою. Все корабельные шлюпки должны были быть оснащены для немедленного отплытия.
Я встретился с королем взглядом.
— Думаете, Исаак откажет, сир?
— Посмотри на берег.
Я посмотрел поверх пяти киприотских галер, расположившихся между нами и островом, и увидел нечто вроде наскоро сооруженной стены, шедшей вдоль песчаного пляжа. До меня стало доходить.
— Он уже решил драться.
— Вот именно.
Атаковать укрепленные позиции, высаживаясь с моря, — дело крайне рискованное, и, однако, в голосе короля звучала радость.
У меня же, должен признаться, похолодело внутри.
Глава 11
Де Шовиньи отсутствовал недолго. Когда он поднялся по веревочному трапу, его мрачный вид сразу сказал обо всем.
Ричард подошел к нему:
— Исаак ответил отказом?
— Хуже того, сир. Обругал меня по-гречески — слов я не понял, а толмач не решился переводить. А потом заявил, что король Англии для него — пустое место, и велел убираться.
На шее короля задергалась жилка.
Я ожидал, что Ричард взорвется. Но вместо этого он взревел:
— К оружию!
Запели рога. Воины облачались в хауберки. Рис находился на грузовом судне, поэтому я провозился с доспехами дольше обычного. Кожаные ремешки на коленях, удерживавшие кольчужные чулки, забот не доставили, а вот те, что завязывались на запястьях, требовали двух пар рук. Я огляделся, высматривая того, кто мог бы помочь. Ричард заметил это.
— Роберт, ты ведь поможешь Руфусу?
Король, конечно, знал о нашей с Фиц-Алдельмом взаимной неприязни. По большей части он не обращал на нее внимания, но в некоторых случаях вроде этого пытался сблизить нас.
Отказать государю Фиц-Алдельм не мог. Угрюмым
