виски. Ханьфу сползло, и я увидела рану. Большую, обезображенную, кровоточащую…
— Разрешите, я обработаю рану, господин…
Ли Шен промолчал.
Я закусила губу, подошла ближе, сняла крышку с баночки и убрала, потом набрала на палец немного мази. Она пахла травами. Сглотнув комок в горле, преподнесла дрожащие пальцы к спине правителя. Пальцы снова дрогнули, а в следующий момент я прикоснулась к Ли Шену. Он дернулся, а я зажмурилась, будто это я ранена и мне наносят лекарство. Господин молчал, я обрабатывала… Снова и снова набирала мазь и наносила на спину правителя. Кровь останавливалась.
— Больно?
Ли Шен усмехнулся, хрипло ответив мне:
— Больно.
Я поджала губы.
— Зачем?..
Демон глянул на меня через плечо и переспросил:
— Что «зачем», Янлин?
— Зачем вы пошли за мной?..
— Проконтролировать тебя, чтобы не сбежала, — грубо кинул Ли Шен и отвернулся.
— Нет, — выдавила из себя, волнение сжало горло, — вы… просто волновались за меня, верно?
Демон тяжело вздохнул. Я потерла кончик носа, отставляя баночку с мазью на близстоящий стол.
Ли Шен натянул ханьфу на спину и плечи, завязал пояс. Я наблюдала украдкой за ним, ждала ответ. Демон обернулся, резко. Я смущенно заморгала, отводя взгляд в сторону. Мужчина дышал глубоко и медленно, горячее дыхание доходило до меня. Хотелось отстраниться, но я оставалась на месте. Внутри бурлили эмоции, становилось жарко.
— Я спас твою жизнь, — с хрипотцой изрек правитель, — может, вместо глупых расспросов наконец-то поблагодаришь меня?
— Я благодарна, — отвечая ему, склонила голову, потом снова подняла, на этот раз даже посмотрела главе Ли в глаза. В его необычно красивые янтарные глаза… — но Ли Шен, — невольно перешла на «ты», — ты ведь правда беспокоился.
Демон оскалился:
— Чего ты добиваешься?
— Правды! — моё дыхание стало коротким, но тяжелым. — Почему ты ведешь себя так? Прогоняешь, затем обнимаешь… Говоришь не любишь, а потом рискуешь жизнью, чтобы спасти. Я не понимаю!
— Да, всё так! — Ли Шен не сказал, апрокричал. Я затаилась, как птичка, слушая его откровения. — Ты мое наказание, моя беда, безумие и одновременно печальная страсть, одержимость. — Демон постучал по груди: — я ненавижу эту слабость рядом с тобой, от которой невозможно избавиться. Ненавижу мысли о тебе, которые отравляют разум, словно яд. Постоянно не могу сосредоточиться… Чувства к тебе губительны для меня, губительны для моего народа, губительны для фракции… Фракция не может быть сильной, если слаб правитель. А я очень слаб перед тобой… Ты стала моей уязвимостью.
Демон притянул меня к себе, своим лбом коснулся моего и продолжил:
— Небольшое отверстие, не заделанное вовремя, станет большой дырой, которую залатать намного сложнее… так глаголет мудрость. И я поступился этим правилом! Позволил себе проникнуться к тебе, взять намного больше, чем мог позволить, и вот мое наказание…
— Любовь — это непроявление слабости, — тяжело дыша, прошептала я в ответ. — Иногда любовь делает нас сильнее…
Хотела ли я любви Ли Шена? Глупышка внутри меня — да. Но я смотрю в эти глаза цвета раскалённого золота, в которых бурлит ярость, и понимаю, легче отыскать черный бриллиант, чем заполучить любовь дорогого мужчины.
— Я не должен был тогда щадить тебя, — с болью в голосе процедил Ли Шен, отстраняясь. В солнечном сплетении неприятно кольнуло… — Нет. Я должен был убить тебя ещё раньше, когда только понял, что чувства к тебе переходят за грань…
— Ты жалеешь?! — Я почувствовала, как на глазах собираются слезы.
— Жалею.
Качнула отрицательно головой, не веря.
— А я жалею, что тогда вернулась к тебе… Нужно было уйти вместе с отцом и Мо Саном!
— Да, Янлин, мы вдвоем угодили в ловушку безумия под названием «любовь». — На лице читалась брезгливость. — Мерзкое чувство, способное лишить мыслить здраво даже… — Ли Шен усмехнулся, договаривая: — дажедемона. — Он схватил меня за руку и притянул, я грудью ударилась о его грудь и замерла, глядя Ли Шену в глаза. — Любить — удел слабых людишек, которые хотят раскрасить свои жалкие жизни красками иллюзий. Мне же… это не нужно. Помни всегда, Янлин: ты жива только потому, что так захотел я. Твоя жизнь в моих руках; и пока мне нравится наблюдать за твоей милой мордашкой, будешь жить.
— Отпусти… — Я отвела взгляд.
Ли Шен чересчур близко… Второй рукой демон поддел мой подбородок, приподнял, заставляя меня смотреть на него. Я чувствовала, как на глаза наворачиваются слезы. Он усмехнулся, стирая слезинки пальцами, прошептал:
— Ненавижу этот нежный взгляд…
Я попыталась вырваться, а демон вдруг… поцеловал. Порывисто, грубо, властно впился мне в губы. Я оперлась руками о его плечи, хотела отстраниться, недовольно мычала в желании прекратить поцелуй, но Ли Шен ещё более настойчиво подмял мои губы: наказывал, подчинял, выпускал свой гнев…
Затем так же резко отстранился, поднялся и отошел к окну; в глазах пылал яростный огонь. Ли Шен сжимал и разжимал кулаки, переводил дыхание.
Я сидела на кровати, всхлипывала, утирая рукавами влажные следы поцелуя. На душе бушевало отвратительное чувство униженности.
— Я сказал достаточно, — холодно изрек Ли Шен и встал вполоборота, — теперь можешь идти.
Как же гадко на сердце, противно, мерзко… Мне наплевали в душу, а теперь приказывают уходить. Злость и обида удавкой стянули горло, я задыхалась несправедливостью. Нет, нет, я не могу уйти просто так!
— Спасибо за откровения, — улыбнулась я, вставая с кровати и разглаживая складки юбки. В глазах демона на мгновение проскользнуло смятение. — Мне стали более ясны поступки господина, — вновь перешла на «вы», специально. — Только хочу поправить главу Ли, можно? — Он хмыкнул, я продолжила: — в ловушке «любви» сейчас только один вы, господин, — присела в реверансе, — я вас любила, это правда, но любовь прошла давно, — теперь медленно поднялась, ещё раз улыбнулась, искренне и лучезарно, — я больше ничего не чувствую к вам.
Демон оскалился, дернулся — и я инстинктивно сделала шаг к выходу, продолжая говорить:
— Пока не отпустите меня здесь, — приложила палец к виску, — и здесь, — опустила ладонь на сердце, — вы никогда не избавитесь от чувств ко мне. Даже моя смерть не поможет вам. Наоборот… если убьете, будете страдать еще больше, с каждым днем боль утраты будет становиться сильнее, невыносимее, пока не сойдете с ума.
Ли Шен рассмеялся. Смех был тихим, но зловещим, и разливался по комнате рекой, вызывая дрожь.
— Ты неплохая актриса, Янлин. Не прекращаю поражаться твоим талантам.
— Я сказала правду, господин.
— Значит, разлюбила… — уронил Ли Шен, подходя ко мне. И это не был вопрос, скорее печальное утверждение. — Как? — он сузил глаза.
Я сделала глубокий вдох. То, что собираюсь сказать, возможно, выйдет боком, но я очень хотела причинить боль
