— А вы что здесь делаете? — хмыкнула я, осторожно проползая между рейками.
— Пришел в музей. Видите ли, я эксперт по живописным работам Порфирия Бесчастного. Помогаю готовить выставку. А вы?..
«Какое совпадение, — ядовито подумала я, окончательно продавливая себя сквозь заборчик на улицу. — В этом городе от экспертов-искусствоведов просто не продохнуть. На каждом шагу встречаются. Вот только я о тебе никогда не слышала, Виктор Михель, а уж своих-то коллег по цеху я знаю почти всех. И кто же ты на самом деле?»
— А я просто ходила в музей. Достопримечательности осматривала. Просто люблю, знаете, через заборы лазить, хобби такое…
Виктор усмехнулся, но через мгновение изменился в лице. Я перехватила его взгляд: он увидел знакомый шнурок, свисающий у меня из кармана шортов. Вот черт…
Я не успела среагировать. Он внезапно сгреб меня за футболку и прижал к забору так, что согласно хрустнули и мои ребра, и деревянные рейки. Я придушенно пискнула и заскребла пятками по земле. Рюкзачок выпал из рук.
— Эта вещь не твоя! — прошипел он.
— Знаю, — выдохнула я. Он меня испугал и одновременно очень разозлил. — Мне она даром не нужна вообще-то. Хотя свойства у этой штуки любопытные, думаю, некоторые мои знакомые отвалили бы за нее кучу денег…
— Отдай! — Он принялся шарить рукой где-то в районе моего левого бедра. Карман искал. Зря он так.
Я выросла в дебрях уралмашевских дворов, где нравы всегда были жестокие, и давно научилась, как надо реагировать на мужскую агрессию. Я извернулась и резко двинула коленкой туда, куда обычно бьют нечестные бойцы. И попала.
— Черт!.. Черт!.. Ты же меня покалечишь! Черт!..
Он согнулся от боли, но железной хватки не ослабил. Вырываться было бесполезно, легче задохнуться. Хорошо еще, не дал по зубам в ответ… И тут у меня возникла прекрасная идея.
— Послушай, — миролюбиво сказала я. — Я тут подумала… У меня есть то, что тебе нужно. А у тебя есть то, что нужно мне. Почему бы нам просто не поменяться?
— И что это такое нужное есть у меня? — огрызнулся он.
— Информация. Ты отвечаешь на мои вопросы, я отдаю тебе твою звездочку. И меня бить не надо будет, и ты получишь, что хотел.
— А если я не захочу отвечать? Возьму и просто вырублю тебя, чтоб не дергалась…
— Если бы хотел, давно уже вырубил бы, — заметила я, шалея от собственной наглости. — Нет. Мы договоримся.
Виктор еще немного подержал меня у забора, потом нехотя отпустил. Надо же, как быстро в людях вспыхивает ненависть. Вот Ольга Николаевна… Виктор… Да если бы я была уверена, что он добром мне поможет, я бы сразу отдала ему эту его цацку. Не зря я всю жизнь имею дело с произведениями искусства — на уровне интуиции уже понимаю, с какой вещью можно связываться, а с какой — опасно. Но ведь отдашь амулет просто так — заберет и спасибо не скажет. Все и всегда приходится выбивать у людей силой…
— Я должен вначале зайти в музей, — с досадой сказал он.
— Заходи, я подожду. Вон там, на автобусной остановке. Не бойся, я никуда не денусь — ты мне нужен так же, как и я тебе… А потом ты сводишь меня куда-нибудь поесть, потому что я голодная как волк. И мы обо всем поговорим.
Виктор неохотно кивнул. Он был не слабак, совсем нет. Если бы он счел меня достаточно опасной, он без лишних угрызений совести слегка меня придушил бы, а потом забрал амулет и ушел. Но он был человеком с принципами, я это еще вчера почувствовала. Рыцарь, одно слово. Редкая птица среди современных мужчин… У таких джентльменов, как правило, один из принципов — «не причиняй вреда женщине, пока нет угрозы жизни». Вот поэтому я получу бесплатный ужин и интересную беседу вместо того, чтобы ограбленной валяться у забора.
Да здравствуют рыцари! Жаль, что их так мало в нашем мире…
Виктор уже уходил, когда я его окликнула:
— Виктор! А ты уже написал заключение на те картины, которые осматривал?
— Ну да… А в чем дело?
— Просто я могу дать тебе профессиональную искусствоведческую консультацию по картинам Бесчастного. Причем совершенно бесплатно…
Я дожидалась Виктора целый час. За этот час мимо меня прошли три старых автобуса и человек двадцать замученных жарой пассажиров. Время близилось к вечеру, но солнце еще палило, и под раскаленной крышей остановочного комплекса можно было заживо запечься.
Я успела десять раз передумать обо всем: и о том, что здесь может происходить, и о том, что за работу мне вечером сулил Майк, и какие вопросы я буду задавать Виктору, и особенно о том, что я скажу Антону. Приятного во всем этом было мало. Мысли ворочались еле-еле. А еще очень хотелось пить. И есть.
Время тянулось медленно, как пытка.
Территория музея словно вымерла. Интересно, что там делает Виктор? Знает ли он, что не все картины Бесчастного — подлинники? И где сейчас Ольга Николаевна?.. Что она сказала своим коллегам, когда ее привели в чувство? Пока я гадала об этом, Виктор вышел из калитки и направился к остановке. Я заметила его, только когда он подошел совсем близко.
— Все-таки ждешь? Странно. Я бы на твоем месте давно сбежал.
Я только криво усмехнулась в ответ. Машины у него не было, и мы пошли пешком. После всего пережитого, после потрясений и длительного ожидания на жаре голова у меня слегка кружилась, а ноги заплетались. К тому же кожа все еще продолжала сильно зудеть после героического броска в крапиву. Я еле тащилась по пыльной улице вслед за своим провожатым. Виктор заметил, что я отстаю, но вместо того, чтобы просто ждать, взял меня под руку и мягко повел. Вот если бы он сейчас решил отнять у меня Звезду — боюсь, сопротивляться я бы не смогла. Майк бы, наверное, так и сделал. И Антон. Но этот мужчина был другой…
Идти, к счастью, оказалось недалеко. Кафе, куда привел меня Виктор, называлось «Север» и в полном соответствии с названием обдавало посетителей леденящим ветром из старого кондиционера. При взгляде на меню и на блюда, которые нам принесли, стало ясно, что кафе в прошлом было самой заурядной столовой и своей сущности не изменило и поныне. Впрочем, чего еще ждать от Северо-Каменска…
— Что ты хочешь узнать, юная дочь Хаоса? — со вздохом спросил Виктор, ковыряя вилкой нарезку из огурцов. Есть он, похоже, совсем не хотел.
— Никакая я не дочь Хаоса, — фыркнула я. Под кондиционером мне стало лучше. Теперь надо бы постараться не простыть…
— Да?! На тебе клеймо Схарма. Ну это вот что такое, по-твоему?
И он указал на мою правую руку. Я глянула и обомлела: среди пятнышек от крапивных ожогов на коже запястья ясно выделялся свежий кровоподтек. И синяк этот имел форму глаза со Звездой Хаоса внутри.
— Какого лешего…
И тут я вспомнила. Меня же сюда скорпион укусил! Ай да тетушка! Пометка, значит…
— Я это получила против воли, — буркнула я. — С удовольствием избавлюсь при случае. Оно не означает, что я дочь Хаоса или еще там какая-нибудь его родственница. Я сама по себе.
