(Fulness of Days. P. 180)Барон Ирвин возвратился из Индии весной 1931 г. «и в течение лета наслаждался полным праздником, отдыхая от работы и ответственности»274. Его политика как вице-короля по-прежнему была одной из самых обсуждаемых в Парламенте, причем обсуждаемых бурно и злобно. Несмотря на это, на вокзале Виктория его ждала пышная встреча: друзья, несколько министров, религиозные деятели и сам Стенли Болдуин с супругой. Последний понимал, что виноват перед своим другом, в целом не отстаивая с должной горячностью его политику. Теперь он подлизывался, уверяя в своей преданности, и писал ему письма в духе: «Мой дорогой Эдвард Вы более чем оправдали все мои надежды и ожидания. Вы помните, как Вас почти силой отправляли из Англии? Я горд, что могу назвать Вас моим другом. Да благословит вас Господь»275.
Ирвин же пожинал и приятные плоды своей деятельности. За службу в Индии он был удостоен двух высочайших орденов Звезды Индии и Индийской империи, а также Георг V пожаловал ему орден Подвязки. Университеты и графства награждали его почетными степенями и званиями, он был обласкан общественными почестями. И, собрав сливки, заслуженно отдыхал в Йоркшире, где его встретил 92-летний отец, дождавшийся возвращения сына. «Он выпрямил спину, когда великий момент приветствия настал, и его ясный голос зазвенел: “Я думаю, что с помощью Господа мой сын был в состоянии сделать хорошую работу в Индии для его Короля, для своей страны и для той другой великой страны, у которой есть столько требований и столько его привязанности и интереса”»276.
Бывший вице-король наслаждался неспешной обстановкой загородной жизни. Он принимал гостей в Хиклтоне и Гэрроуби, сам посещал друзей и родственников: лорда Грея в Ньюкасле, лорда и леди Солсбери в Хетфилде, Валдорфа и Ненси Астор в Кливдене, что породило легенду о т. н. «Кливденской клике»277. Сам граф Галифакс комментировал эти слухи так: «Мы раньше посещали Кливден время от времени, хотя, возможно, недостаточно регулярно, чтобы иметь право быть включенными в так называемый “набор Кливдена”. Кем или чем было это легендарное явление, никто никогда не знал, и я полагаю, что и оно само, и его якобы общее нежное чувство к нацистской Германии было чистым изобретением журналистского сознания. Хотя если судить только по тем, кто был гостями, когда и мы там бывали, книга посетителей Кливдена, должно быть, содержала замечательную галерею имен»278.
И, конечно, Ирвин наслаждался любимой охотой в родных местах. Он вновь собрал стаю лучших гончих, а особенно приятным было, что его старшая дочь Энни подросла и с удовольствием переняла эту отцовскую страсть. К моменту возвращения отца на родину Энни Вуд уже заполучила славу одной из лучших йоркширских охотниц. Когда Ирвин после пятилетнего отсутствия оказался в компании молодых охотников, он подслушал такой разговор:
«“Кто это там впереди в охотничьей кепке?”
“О, это – лорд Ирвин, магистр по лисьей охоте”.
