Наверное, знакомиться начали в тот же день, потому что на следующий позвонили ещё до девяти. Когда я подошёл, Владимир познакомил меня с низким и полным мужчиной лет пятидесяти, с большой лысиной и торчащими ушами, назвавшимся инженером Марком Валерьевичем Аверьяновым. Выглядел он комично и невольно вызвал у меня улыбку. Я постарался её скрыть, но Марк заметил.
— Можете улыбаться, — сказал он мне. — Я уже привык к такой реакции. Садитесь, Алексей Сергеевич, поговорим. В ваших листах изложены поразительные вещи! Если вы это не выдумали, ваши знания могут перевернуть всю нашу жизнь! Я пока посмотрел далеко не всё, но глаза в первую очередь уцепились за описание твёрдотельных усилительных приборов, которыми можно заменить лампы. Вы печатали очень сжато и не описали принципа действия. Можете это сделать сейчас?
— Конечно, — ответил я. — Но где-то нужно писать. Доска подойдёт?
— Лучше мы сядем за стол, а вы возьмёте бумагу, — сказал Марк.
Мы сели за один из двух столов, и я с час объяснял принцип действия биполярного транзистора, особенности транзисторов, изготовленных по разным технологиям, и способы их применения, рисуя необходимое на бумаге.
— Я понял, — сказал Аверьянов, когда я закончил. — Есть неясности по технологиям изготовления, но и вам они известны только в общих чертах. Ничего, привлечём химиков. Вы сказали всё, что знаете?
— Шутите, Марк? — улыбнулся я. — Если я что знаю очень хорошо, так это полупроводники и их применение. Чтобы рассказать всё, мне придётся месяц болтать без перерыва. Другое дело, что большая часть моих знаний вам пока не нужна, вы их не сможете использовать.
— Значит, начинайте печатать ту часть, которую, по вашему мнению, можно использовать, — сказал Владимир, изменивший своё отношение после моих объяснений. — Сколько времени может понадобиться для изготовления ваших транзисторов?
— Мне трудно сказать, — ответил я. — Если у вас нет нужных чистых материалов, то первые образцы можно сделать только через несколько месяцев, но чтобы начать серийное производство, нужно создать много оборудования, иначе будем гнать сплошной брак. Если ограничиться германием, то уложимся в два-три года. На кремний уйдёт больше времени, но я начал бы с него.
— Не пойдёт, — с сожалением сказал Владимир. — Столько времени у нас нет. Но вы всё равно начинайте работать. У нас многие сейчас мало загружены, вот мы и подключим их к этой работе.
— Думаете, случится раньше? — спросил я у обоих.
— Скорее всего, — ответил Владимир. — Перед нами не отчитываются, но поставлена задача — закончить всё необходимое до весны.
Я простился и ушёл домой. Искусство печати двумя руками ещё предстояло освоить, но пока устраивал и палец. Большая скорость печати не требовалась, из-за того что я работал по памяти и много времени тратил на иллюстрации. Перед тем как приступить к работе, зашёл к отцу, который уже не лежал, а сидел в кровати и читал газету.
— Что скажешь? — спросил он, оторвавшись от чтения. — По-прежнему не доверяют?
— Недоверия нет, — ответил я. — Отец, они считают, что скоро начнётся.
— Очень может быть, — сказал он. — Общество уже созрело, а если они подготовились, то не вижу смысла тянуть время. Наоборот, потом будет труднее. А для нас это хорошо тем, что не придётся долго здесь сидеть. Это у тебя много работы, а остальным будет скучно. Они привыкли к совсем другой жизни.
— Ваше величество, прибыл глава третьего делопроизводства департамента полиции граф Апраксин! — доложил адъютант.
— Передайте, чтобы вошёл, — сказал чем-то недовольный император. — Где остальные?
— Ожидает только глава Дворцовой канцелярии барон Вейсман фон Вейсенштейн!
— Скажи ему, чтобы подошёл позже, — приказал император. — Мне пока не до канцелярии.
Адъютант скрылся за дверью, и почти тотчас в кабинет вошёл одетый в мундир тайного советника высокий подтянутый мужчина лет шестидесяти, который остановился, не доходя десяти шагов до стола.
— Подойдите ближе! — сказал император. — Я хочу знать, что вы можете сказать по последним покушениям! За десять дней три убийства, и всё бывших иностранцев! Мало мне было Дюкре, из-за которого пришлось выслушивать нотации от французского посла, так теперь два этих англичанина! У меня вчера был разговор с графом Малмсбери, который настаивает на скорейшем выявлении и наказании виновных!
— Ваше величество, в случае с Дюкре мы нашли убийц, — сказал Апраксин, — а по остальным пока ничего не известно. Покушения произошли только два дня назад и выполнены профессионально. Люди работают, но нужно время.
— И сколько вам его нужно? — ещё больше рассердился император. — Сколько времени прошло с момента убийства главы вашего департамента? Вы сказали, что нашли убийц, но мне об этом почему-то ничего не известно!
— Мы определили убийц, — поправился Апраксин. — Сейчас их ищут.
— Я вами недоволен! — сказал император. — И не только вами, но и работой вашей службы! Раньше вы были опорой трона, а сейчас демонстрируете удивительную беспомощность. Не потому ли, что убитые были иностранцами? Смотрите, граф, моё терпение не безгранично! Если вам надоела должность, можете прямо об этом сказать! Одним словом, даю вам на расследование десять дней. А сейчас можете идти!
Покинув императорский кабинет, Апраксин направился к выходу из Александровского дворца, где его поджидал бронированный «медведь».
— Едем на Итальянскую к Шуваловым, — приказал он шофёру, открывшему начальству дверцу. — Проверься, как обычно.
Поездив по улицам и не обнаружив «хвоста», шофёр высадил графа возле парадного входа дворца. Вскоре Апраксин уже входил в одну из гостиных, где его ожидал сорокалетний граф Иван Павлович Шувалов.
— Рад вас видеть, Пётр Николаевич! — поздоровался хозяин. — Присаживайтесь и говорите, какая у вас нужда. К сожалению, вы не приезжаете ко мне без дела.
— Слишком много работы, Иван Павлович, — ответил Апраксин. — Вы правы, я к вам по делу. Пройдём в кабинет?
— Если недолго, то можно поговорить здесь. Гостиная не прослушивается, а слуг я удалил.
— Можно и здесь, — согласился Апраксин. — Хочу спросить, вы долго намерены тянуть?
— Есть мнение начать этой зимой, — осторожно сказал Шувалов, — но есть и возражающие. А в связи с чем ваш вопрос?
— Я не могу не реагировать на акции, которые устраивает ваш брат! — высказал недовольство Апраксин. — Боевому крылу не терпится себя проявить, а меня не сегодня-завтра уберут. Я понимаю, что это ненадолго, но если меня заменят, нашим людям в департаменте будет сложнее оказывать вам поддержку.
— Я скажу Петру, — пообещал Шувалов. — Эти устранения не его инициатива, они были в планах Совета, но если за вас взялись всерьёз…
— Только что имел счастье лицезреть Государя Императора. Мне дали десять дней, а потом укажут на дверь. Одного француза могли простить, но эти англичане были лишними.
