ведь сдаётся мне, что неспроста оно от насиженных мест жопы оторвало. Может, негра очередная хворь какую африканскую занесла? А то что-то, как глава Эдема жалуется, не льстятся теперь уже эти нынешние поздние ольмеки и на черномазых. Снова пришлось нефрит для них искать и привозить – благо с общим упадком у них и торговля в упадок пришла, и теперь нефрита у них снова мало. Это уж для самой последней попытки делалось, относительно недавней, которую дед Фамея предпринимал. Результат оказался тем же, что и прежде, и когда мы с Хренио подкинули суффету эту идею, его реакция на неё была кислой. Как раз тогда он и рассказал нам об этих неудачных попытках, изрядно нас этим рассказом озадачив.
Пришлось нам поломать голову, пытаясь въехать, что это за хрень такая с этой кокой происходит. Хвала богам, Васкес вспомнил и лекции по нарколикбезу, которые им читались, где говорилось, что кока – растение высокогорное, естественное произрастание – на высотах от километра до двух. Ну, есть уже и равнинные сорта, которые и в низинке достаточно кокаина вырабатывают, но все они – современные, выведенные искусственно. Старинная же кока – вся высокогорная. Правда, ближайший к Эдему западнокубинский горный хребет Сьерра де лос Органос – не столь высокий, меньше километра, но высоты в несколько сот метров там есть, и испанец прикинул, что может в принципе и хватить. Тем более что коку-то для посадок не обязательно снова ольмекам заказывать, можно ведь и разводимую ранее там высадить – в более подходящих для неё условиях она должна бы и «исправиться». Лучше всего, конечно, на самых больших высотах, какие там найдутся. Не могу сказать, чтобы васькинская идея горной плантации коки очень уж эдемского суффета вдохновила – и до гор этих от города не совсем уж рукой подать, и неизвестно же ещё, как гойкомитичи тамошние к разбивке той плантации отнесутся. Но Фамей обещал подумать и на Совете Пятнадцати эту идею обкашлять, так что на будущее, надо думать, как-то этот вопрос всё же решится. Какой же финикиец от барыша дополнительного откажется? А вот сей секунд, то бишь в этот раз и на ближайшие годы – мля, вот это проблема…
– Что-то наши индейцы насторожились, – тихо сообщил мне Хренио, отвлекая от размышлений о проклятой коке.
А ведь и в самом деле – явно вида не показывают, но зыркают между делом по сторонам куда внимательнее, чем раньше. Да и вояки наши испанские, глядя на них, как бы невзначай перегруппировываться начали потихоньку. Характерно эдак, своеобразно перегруппировываются, стараясь взять нас в «коробочку»…
– Берегись! – рявкнул Бенат, прыгая к нам с Васкесом и отражая своей цетрой уже летящий в кого-то из нас дротик.
– Scuta premite! – гаркнул Тарх, тоже прикрываясь щитом и обнажая свой меч. – Testudo! – Ага, класс! И как он это себе представляет? Сомкнёшь тут щиты и выстроишься в эту «черепаху» с нашей смехотворной численностью и с нашими маленькими цетрами! Но кое-что наподобие мы с нашими испанцами таки изобразили – правда, больше всё же уворачиваясь от полетевших в нас из зарослей дротиков, чем отражая их.
Потом, сориентировавшись, метнули свои дротики в чащу и наши чингачгуки. Под прикрытием щитов наших бодигардов мы сами взвелись и зарядились. Двое наших лучников, высмотрев там что-то, выпустили по стреле. Затем Бенат, тоже что-то углядев, швырнул тяжёлый саунион прямо сквозь густую поросль кустарника – и, судя по вскрику, кого-то там таки зацепил.
– Цельтесь туда! – подсказал кельтибер. – Сейчас зашевелятся!
Естественно, так оно и вышло. Судя по тем каменным наконечникам дротиков, напал на нас кто-то из окрестных красножопых, для которых цельножелезный испанский саунион – ну, наверное, как для нас был бы цельнозолотой! Там, конечно, тоже не олухи царя небесного засели, и в нашу сторону полетела очередная порция дротиков – ага, типа отвлекающего обстрела. Но этими деятелями занялись наши гойкомитичи и лучники, а мы сами с нашими тремя арбалетами прицелились потщательнее с колена в место попадания бенатовского сауниона и вжарили, ориентируясь по шевелящимся веткам кустов. И снова кого-то, кажется, подстрелили…
Переглянувшись с Васькиным, мы без слов поняли, что думаем об одном и том же. Что с этим безобразием надо бы как-то кончать и не слишком-то с этим добрым делом мешкать. Воевать с этими красножопыми в привычном им лесу, да ещё и привычным им – ну, отчасти привычным – способом выглядело форменным идиотизмом. Дон Кристобаль Колон, надо полагать, скомандовал бы сейчас своим бравым конкистадорам аркебузный залп, а затем – лихую кавалерийскую атаку. Ну, с кавалерией-то у нас напряжёнка, а вот с огнестрелом – хоть и тоже не бог весть что, но кое-что таки есть.
Мля! Ну вот закон подлости в чистом виде! Грёбаный дождливый сезон с его грёбаной сыростью! «Перечница» Хренио громыхнула, а вот у меня – ага, осечка, мля! Ладно, сейчас! Судя по характерному чирку и ругательствам, осечка вышла и у Велтура, но я уже повернул стволы и взвёл курок – вот что значит многозарядное оружие! На сей раз мы с испанцем выдали слаженный залп – ага, аж из целых двух стволов. Опосля нас наконец-то удалось шмальнуть моему шурину, затем я выпустил третий заряд, а наш мент разразился эмоциональной тирадой в адрес своего осёкшегося аппарата, после чего нас с ним ещё разок выручил Велтур. Оценить эффективность той стрельбы второпях и в дыму было нелегко, но дротики в нас лететь определённо перестали. Мля, ещё бы! И наши-то чингачгуки – видно по ним, что перебздели не на шутку, один аж на земле распластался и башку руками накрыл, гы-гы! Ну а те, что не наши – хоть и хрен их знает, попали ли наши пули хоть в кого-то, судя по их удаляющемуся топоту и потрескиванию веток, и подавно решили, что чересчур близкое знакомство с нашим «громом и молнией» их красножопому здоровью ни разу не на пользу. Дикари-с! Что ж, тем лучше.
Может быть, по канонам военной науки и следовало бы немедленно пуститься в преследование бегущего противника, но эта идея нас как-то не вдохновила. Ага, ищите дураков, а уж мы-то знаем назубок, что чем дальше в лес – тем толще партизаны. Ну, или герильерос, если в более привычных для Васкеса терминах. И в самой-то Испании такие время от времени заводятся, а уж для латиносов американских это и вовсе национальный вид спорта. Не имея ни достаточных для прочёсывания леса густых пехотных цепей, ни кавалерии, ни мастино неаполитано – собачек
