В «Morgen Blad», среди новостей с моря, он прочел следующее сообщение, поступившее с Ньюфаундленда:
«Сторожевой корабль «Телеграф», прибыв в предполагаемый район кораблекрушения шхуны «Викен», не обнаружил там никаких следов бедствия. Поиски на Гренландском побережье также не дали никаких результатов. Следовательно, можно утверждать с полной уверенностью, что ни одному члену экипажа «Викена» спастись не удалось».
Глава XVIII
— Здравствуйте, господин Бенетт! Мне всегда приятно пожать вам руку, когда представляется такой случай!
— А для меня это всегда почетно, господин Хог!
— Приятно, почетно, почетно, приятно… что ж, одно стоит другого, не правда ли? — весело отвечал профессор.
— Я вижу, ваше путешествие по Норвегии завершилось благополучно?
— Оно еще не завершено, оно лишь окончено в нынешнем году, вот так-то, господин Бенетт.
— Ну что ж, господин Хог, расскажите мне о тех славных людях, с которыми вы свели знакомство в Даале.
— Они и в самом деле славные, славные и мужественные, и то и другое.
— Судя по тому, что пишут в газетах, они достойны всяческого сожаления.
— Это правда. Мне никогда не приходилось видеть, чтобы несчастья столь упорно преследовали одну и ту же семью.
— Да, вы правы, господин Хог. Сперва эта беда с «Викеном», потом дело с мошенником Сандгоистом.
— Вот именно, с гнусным мошенником, господин Бенетт.
— В конечном счете Гульда Хансен поступила правильно, обменяв свой билет на закладную под дом.
— Вы находите? А почему вы так думаете, господин Бенетт?
— Ну как же — получить пятнадцать тысяч марок за почти несбыточный шанс…
— Ах, вы рассуждаете как практичный человек и негоциант! — возразил профессор. — Но можно ведь взглянуть на эту сделку и с другой стороны, а именно, со стороны сентиментальной, а чувства не поддаются трезвому расчету.
— Разумеется, господин Хог, но позвольте мне заметить, что ваша протеже, вероятно, получила за свои чувства сполна!
— Откуда вы знаете?
— Да вы прикиньте сами! Что представлял из себя этот билет? Один шанс на выигрыш из миллиона.
— Вы правы, это очень мало, это ничтожно мало!
— Вот люди очнулись от своей горячки и пораскинули мозгами. А теперь говорят, что Сандгоист, который купил билет, надеясь разбогатеть на нем, не может найти покупателя.
— Похоже на то, господин Бенетт.
— Вот выйдет скандал, если этот чертов ростовщик все-таки сорвет главный выигрыш!
— Да, вы не преувеличили, выйдет именно скандал, и прегромкий!
Говоря это, Сильвиус Хог прохаживался по магазину или, вернее, по базару господина Бенетта, столь известному и в Христиании, и по всей Норвегии. И в самом деле, чего только здесь не было! Коляски и повозки — целыми дюжинами, сундучки и поставцы для провизии, корзины с винами, штабеля ящиков с консервами, одежда и снаряжение для туристов, даже путеводители, описывающие всевозможные маршруты — от самых затерянных селений Финмарка до Лапландии, да что там! — даже до Северного полюса! И это еще далеко не все! Знайте, что господин Бенетт предлагал любителям естествознания различные образцы минералов и руд, чучела любых птиц, пресмыкающихся и прочих представителей норвежской фауны.[111]И нелишним будет сообщить также, что именно здесь вы могли бы увидеть самую полную коллекцию драгоценностей и безделушек в национальном стиле.
Так что этот господин был добрым гением[112]туристов, желавших посетить Норвегию, — гением поистине универсальным, без которого Христиании трудно было бы обойтись.
— А кстати, господин Хог, — сказал он, — надеюсь, вы нашли в Тиннусете коляску, которую заказывали у меня?
— Поскольку я ее заказывал, господин Бенетт, я был совершенно уверен, что найду ее там, и действительно нашел точно в условленное время!
— Ну, вы мне льстите. Однако, судя по вашему письму, вы путешествовали втроем…
— Верно, втроем.
— И эти люди… ваши спутники…
— Они прибыли вчера вечером вместе со мною, в добром здравии, и теперь ждут меня в гостинице «Виктория», куда я сейчас и отправлюсь.
— Это уж не они ли?..
— Именно, именно… Но, прошу вас, не говорите никому. Я не хотел бы, чтобы из-за их приезда поднялся шум, по крайней мере, сейчас.
— Бедная девушка!
— Да… она много выстрадала.
— И вам захотелось, чтобы она присутствовала на розыгрыше, хотя у нее уже нет билета, завещанного женихом?
— Это не мое желание, господин Бенетт, — так захотел Оле Камп, и я скажу вам то же, что и всем остальным: нужно уважать последнюю волю погибшего.
— О, я уверен: все, что вы делаете, разумно и правильно, дорогой господин Хог!
— Теперь вы мне льстите, дорогой господин Бенетт?
— Нет, но какое счастье, что семья Хансен повстречала вас на своем пути.
— Ба! Для меня еще большее счастье, что я повстречал семью Хансен на своем!
— Я вижу, у вас по-прежнему доброе, великодушное сердце.
— Господин Бенетт, коли у человека есть сердце, пусть лучше оно будет добрым и великодушным, чем наоборот, вы согласны?
И Сильвиус Хог сопроводил сей ответ почтенному торговцу сияющей улыбкой.
— Надеюсь, — продолжал он, — вы не думаете, что я сюда явился в поисках комплиментов?[113]Меня привело к вам одно дело.
— К вашим услугам, господин Хог.
— Вам известно, что без помощи Жоэля и Гульды Хансен Рьюканфос вернул бы меня на свет Божий в виде трупа, не так ли? И я сейчас не имел бы удовольствия беседовать с вами.
— Да-да, я все знаю! — ответил господин Бенетт. — Газеты описывали ваше приключение… По правде сказать, эти храбрые молодые люди сполна заслужили, чтобы им достался главный выигрыш лотереи!
— Я держусь того же мнения, — согласился профессор. — Но, поскольку теперь это невозможно, мне хотелось бы, чтобы моя маленькая Гульда вернулась в Дааль с подарком… на память…
— Вот это прекрасная мысль, господин Хог!
— И, стало быть, я прошу помочь мне выбрать среди ваших сокровищ какую-нибудь вещицу из тех, что нравятся молодым девушкам.
