а на земле трещат жуки и ветер поет в листве, поет о старости.
Так думал Азиз-хан и задремал под свои думы. И вдруг почудилось ему, что ветер говорит человеческим голосом. Он открыл глаза и увидел перед собой дружину, возглавляемую красивым, стройным, богато одетым джигитом, чьи глаза бегали, как зайцы, и нельзя было понять, который из этих глаз заяц, а который — зайчиха. Азиз-хан узнал его и спросил:
— Зачем пожаловал Внук Неба в мой жалкий дом, когда хан страны, сын мой Алмамбет, занят делами битвы?
Берюкез крикнул:
— Где мать твоего сына? У меня дело к ней.
Азиз-хан почуял недоброе в словах Берюкеза и сказал:
— Я и мать моего сына передали все дела в руки Алмам-бета. Иди со своим делом к нему.
— Надоел мне твой Алмамбет! — крикнул Берюкез. — Да и ты слишком долго живешь на земле!
С этими словами Берюкез выхватил из ножен меч и, отведя помутневший взгляд, размахнулся. Хлынула кровь, и, отделившись от левого плеча и склонясь на правое, как чара, украшенная двумя сапфирами глаз, скатилась старая голова Азиз-хана. Так был избавлен отец Алмамбета от бремени жизни.
Берюкез оглянулся. Дружинники опустили глаза. Лица их изображали ужас. Убить старость — это самый страшный из грехов земли!
Берюкез приказал:
— Окружите со всех сторон вход во дворец, чтобы йикто не помешал мне. Здесь осталась еще мать Золотокосого!
И, увидев, что дружинники вздрогнули, он добавил:
— Не бойтесь: я не стану пачкать свой меч в ее крови.
Дружинники поступили, как приказал им сын хана ханов, а Берюкез пошел на поиски Алтынай. Женские покои были пусты. Берюкез направился в сад. Приближаясь к реке, он увидел чинару, возвышавшуюся над всеми деревьями сада. В тени чинары сидела старая, но еще не дряхлая женщина и вышивала. Берюкез понял, что это Алтынай. Стройная девушка лет двенадцати, очень красивая, сидела у ее ног. Это была младшая сестренка Алтынай, выкупленная из рабства матерью Алмамбета. Круглая сирота поселилась у старшей сестры, жены хана. Звали ее Бирмискаль. Она сидела на ковре, маленькая и недвижная, как бронзовый кумир, и соседями ее были кувшин, золотые пиалы[8] и раскрытая книга.
Берюкез притаился за стволом чинары и услышал голос Алтынай:
— Когда нет со мной Алмамбета, кровного жеребенка моего, золотокосой моей радости, жизнь кажется мне бременем. Вот я и сижу под сенью чинары, посаженной мной в честь моего сына, и мне чудится, что я нахожусь под крылом Алмамбета. Развей мою тоску, Бирмискаль, прочитай мне красивые слова, начертанные в книге.
И Бирмискаль стала читать при свете вечерней зари:
— «Что приятно?
Приятно идти мимо играющих детей.
Приятно, когда челнок скользит вниз по реке.
Приятна холодная вода, которую пьешь ночью, проснувшись…»
Тут Алтынай сказала:
— В самом деле, сбегай, сестрица, к реке, принеси мне свежей воды.
Бирмискаль схватила кувшин и побежала к реке. Берюкез бесшумно пошел по ее следам. Он слышал, как она спустилась к обрыву, как зашуршали под ее ногами прибрежные мелкие камни, как звучно полилась холодная речная вода в узкое глиняное горло, как Бирмискаль стала подниматься по обрыву, и, когда голова ее сровнялась с ростом травы, он наклонился к ней и вырвал кувшин из ее рук. Бирмискаль так испугалась, что не сумела даже вскрикнуть, не сумела заметить, как опустил Берюкез в горло кувшина страшный белый яд.
Берюкез подошел к Алтынай, поклонился и сказал, наполняя пиалу:
— Вот вам, госпожа моя, свежая вода из реки.
Алтынай взглянула на испуганную Бирмискаль, потом на незнакомца и увидела, что он строен, красив и одежда его богата. Она отпила воды из пиалы, и вода показалась ей вкусной. Она спросила:
— Кто ты, джигит? Откуда ты явился к нам?
Берюкез ответил:
— Люди зовут меня Внуком Неба.
Услышав эти слова, Алтынай затрепетала. Пиала выпала из ее легких рук. Лицо ее окрасилось цветом смерти.
— Ты враг моего сына, ты отравил меня! — сказала Алты-най.
Но не эти слова были ее последними словами. Она воззвала:
— Жеребенок мой, Алмамбет, где ты? Кто похоронит в земле мою старость, убитую злодеем?
Потом послышались рыдания, но плакала уже Бирмискаль, а мать Алмамбета замолкла, сказав свои последние слова.
— Не плачь, девушка, — засмеялся Берюкез. — Я передам Алмамбету последние слова Алтынай. Он исполнит свой сыновний долг, он предаст земле ее старость.
Так сказав, Берюкез собрал свою дружину и приказал:
— Принесите мне голову Азиз-хана: я повезу ее в дар Алмамбету.
Один из дружинников поспешил исполнить приказ Внука Неба. Берюкез воздел на высокую пику голову старого хана и поскакал во главе дружины к войску Конурбая.
А войско это третьи сутки сражалось с чернокостной ратью Алмамбета. Воины дрались с воодушевлением. Раненых не было: кто падал с коня, падал мертвым. Но ни та, ни другая сторона не сумела добыть перевеса. Вдруг воины Алмамбета увидели высоко воздетую над ратью Конурбая мертвую голову. Всадник, державший пику, оказался Берюкезом. Он крикнул:
— Алмамбет! Вот голова твоего отца! А труп твоей матери Алтынай лежит под сенью чинары. Исполни свой сыновний долг: предай земле ее старость!
Алмамбет взглянул на мертвую голову и узнал черты своего дряхлого отца. Сила его превратилась в месть, и месть удесятерила его силу. Он ворвался в гущу дружины Берюкеза, и лицо его было страшно. Он поскакал прямо на Берюкеза, а тот, как завороженный, сидел в седле не двигаясь: так его испугал облик Алмамбета, что не посмел он даже ускакать от него! Алмамбет обнажил меч и обезглавил убийцу одним ударом. Голова Берюкеза свалилась в траву, а пика выпала из рук и упала на коня Алмамбета — упала так, что Алмамбет коснулся устами мертвой головы своего отца.
Алмамбет снял голову с пики, трижды поцеловал закатившиеся глаза Азиз-хана и сказал подъехавшему к нему Мэджику:
— Я должен исполнить свой сыновний долг: предать земле убиенных родителей. Я быстро вернусь. Прими поводья управления войском.
И, держа в правой руке повод коня, а в левой — мертвую голову отца, Алмамбет поскакал в родной город.
Он прибыл на заре следующего дня. Он услышал могущественный шум чинары и плач девушки: Бирмискаль рыдала над трупом старшей сестры.
— Успокойся, Бирмискаль! — ласково сказал Алмамбет. — Отдохни, приляг в своем покое: я хочу остаться наедине с чистыми душами моих родителей.
Бирмискаль в слезах удалилась, а Алмамбет предал земле останки матери и голову отца — исполнил сыновний долг, как велит китайский обычай. И поклялся Алмамбет отомстить ханам за убийство своих родителей, и в знак своей клятвы закопал он в
