горечь, и какое-то безумное, разнузданное предвкушение пополам с нелепым азартом. А мчалась я, наверное, со скоростью звука. Не припомню, чтобы ещё когда-нибудь развивала столь запредельную прыть.
Деус Ним, не сбавляя темпа, неутомимо летел за мной. Мы двумя метеорами неслись по коридорам безлюдным и мрачным, по слабо освещённым анфиладам, где бродили угрюмые, как дождевые тучи, упитанные светочи науки. Мы опрометью мчались сквозь яркие гулкие пространства, где студенты мирно подкреплялись ссобойкой и купленными в столовой снеками.
Кто-то при нашем появлении закашлялся от шока. Кто-то взвизгнул, а некоторые — самые предприимчивые — начали снимать нашу гонку на камеру серк-ри.
Ну всё. Теперь я точно завоюю популярность. А великий и ужасный профессор, как пить дать, окончательно погубит свою репутацию. Кто же в здравом уме за ученицами по всему факультету бегает?
Я могла бы дать голову на отсечение, что сумела оторваться. Расплывчатый силуэт Деуса Нима маячил далеко позади. Совершив круг, я достигла исходной точки, вбежала в кабинет стенгазеты с намерением там забаррикадироваться, дабы переждать бурю… И угодила прямиком в объятия к вышеупомянутому Деусу Ниму.
«Что за мистика такая дремучая?» — спросите вы.
Сама диву даюсь.
Как профессор умудрился финишировать первым при таком-то сумасшедшем отрыве?
— Это была иллюзия, — милостиво сообщила Кагата и прыснула в кулак, глядя, как меня оттесняют к стенке для дальнейших манипуляций.
Деус Ним даже не запыхался. Цвет его лица оставался ровным, причёска — безупречной, волосок к волоску, костюмчик — возмутительно выглаженным. Всё то время, пока я выбивалась из сил, пытаясь избежать проверочного поцелуя, он, как выяснилось, находился здесь. И, напустив на меня иллюзию, терпеливо ожидал, когда же Нойта, глупышка, попадётся в ловушку.
— Потерпи, фея, больно не будет, — со злорадной ухмылкой проговорил Деус Ним и, хватая меня за запястья, чтоб не вырывалась, резко запечатал мои губы своими.
Он был холоден, как ледяная глыба на северном полюсе.
Я не почувствовала ровным счётом ничего, и сердце моё не забилось чаще, и кровь к щекам не прилила, и бабочки в животе не запорхали. Как оказалось, поцелуй в испытательных целях — это совсем не страшно. Зачем, спрашивается, было убегать?
Деус Ним отстранился с таким видом, словно ничего предосудительного не совершил, и я согнулась, переводя дух. Крылья выросли в тот же миг, сомневаться в этом не приходилось, учитывая, какое потрясённое лицо сделалось у Кагаты и какое торжествующее — у профессора.
— Умереть не встать, — высказалась подруга. — Так ты, и правда, одна из нас.
— Одна из вас — это кто? — распрямившись, уточнила я. — Объяснения будут?
Глава 21. Не целуйся с нелюдями
— Мои поиски окончены, — возвестил Деус Ним. — Ты последняя из Чернокрылых. Четвёртая хранительница Врат в Дивный Мир.
Его слова казались бредом сумасшедшего. Добавьте сюда толику драматизма в интонациях, полыхающие угли зрачков, болезненную заострённость скул — и тогда вы, быть может, поймёте, почему меня вдруг начало колотить.
После заявления Деуса Нима сцена приобрела совсем уж зловещую окраску.
Он замолк и, заложив руки за спину, принялся расхаживать по обшарпанному кабинету из угла в угол. Здесь не было ни единого окна и ни единой камеры слежения. Подходящее местечко для тайных собраний.
— Думаю, все знают о скважине, так называемой Цитадели Мучений, которая пробурена на окраине Сеа, — продолжил профессор, пока я в поисках моральной и физической поддержки подпирала стенку, пытаясь сделать полноценный вдох.
— Все знают, что пять лет назад некий Ли Фаний Орл выжег на дне скважины всё, что хоть как-то могло навредить Мережу. Уверен, он действовал из лучших побуждений, но в тот день он допустил громадную ошибку. Вместе с Жерлом Безысходности, средоточием тёмной силы, он спалил наши Врата, уничтожил вход в Дивный Мир и едва не отправил нас, четверых Привратников, за черту, откуда нет возврата. Равновесие пошатнулось. И всякая дрянь полезла из Жерла Безысходности на поверхность. Огнём её не остановить. Только наличие светлой стороны — наши Врата — служило сдерживающим фактором. Теперь понимаете, каков размах катастрофы?
Я понимала лишь одно: Деус Ним тронулся, повредился рассудком, утратил остатки адекватности. А мы с Кагатой и Сио Лантием, похоже, у него в заложниках, и пора бить тревогу. Кто-нибудь, помогите! Вытащите нас отсюда!
Лучше я ещё раз потеряюсь на Угловой улице или проведу несколько бессонных ночей, следуя распоряжениям сыщика как покорнейшая из рабынь, чем продолжу слушать эту несусветную чушь.
Вскинув голову и глотнув побольше воздуха, я осторожно поинтересовалась:
— Профессор, а вы, часом, не псих?
— Крылья у тебя, а псих — он? — вопросом на вопрос ответил мой напарник по сыскной деятельности. Резонно, что.
И он, и Кагата выслушали вводную часть Деуса Нима с образцовым спокойствием. Пережив стадии отрицания, гнева, торга и принятия задолго до меня, они стояли, переплетя на груди руки, взирали исподлобья, и под их глазами пролегали глубокие тени.
Профессор услыхал мою реплику, сжал губы в нить и смерил меня таким взглядом, словно вот-вот, как муху, прихлопнет.
«Ой, Нойта, следи за языком, а то как бы чего не вышло», — считывалось по красноречивому взгляду Кагаты.
— Наша общая цель — восстановить Врата в Дивный Мир, — припечатал Деус Ним, всё так же неотрывно глядя на меня.
— А если мне неохота вашу общую цель преследовать? — ввернула я.
— Скоро ты почувствуешь, что она и твоя тоже, — миролюбиво отозвался Сио Лантий. — Просто подожди.
— А ради восстановления этих Врат вы, случайно, жертвы не приносите? Людей не убиваете? Ничего же такого, да? — как можно мягче поинтересовалась я.
Кагата с Сио Лантием заметно напряглись.
Если собираешься убегать, Нойта, делай это прямо сейчас.
Так бы они сказали, если бы у них не отнялся дар речи.
Обстановка накалилась.
Деус Ним сжал челюсть, и на его щеках заходили желваки. Пальцы хрустнули, складываясь в кулак. Казалось, у него сейчас дым из ушей повалит, и накостыляют мне за дерзость по первое число. Но в бездействии протекла минута, другая, третья.
Профессор продемонстрировал впечатляющее самообладание, мастерски погасил ярость и взял себя в руки.
— Ни в коем случае, — натянуто улыбнулся он. — В данный момент наша задача состоит в том, чтобы собрать сотню пауков-ткачей.
Кагата вышла из оцепенения и принялась рыться в сумочке, после чего вручила профессору полулитровую баночку с завинчивающейся крышкой.
— Десять, — отчиталась она.
— У меня всего три, — понуро сказал Сио Лантий, протягивая свою. — Простите, больше найти не успел.
Деус Ним изъял банки и дотошно изучил их содержимое.
— Надо сотню, как минимум, — постановил он. — Ткачи понадобятся для синтеза Серебряной Паутины,
