Юлия Флоренская
Ядовитый Факультет. Фея, которую вы заслужили
Глава 1. Странное поведение одной непримечательной кружки
Ежедневно, включая выходные, мы с напарницей по стеночке пробирались по учебному болоту, каждая — к своей стратегической координате. Волшебный плевок в болотную жижу должен был вырастить кочку. Замысловатый пасс — закрепить успех и провести осушение прилегающей к кочке территории. У напарницы работа спорилась, в то время как у меня…
То ли плевки мои до волшебных не дотягивают, то ли несмываемое проклятье на мне лежит. В общем, я терпела провал за провалом, поражение за поражением. И тормозила совместный проект.
Болото нам полагалось превратить в дивный цветущий сад.
Спросите, за что мне наказание такое? Так это наш куратор учудил. Сказал, Нойта слишком самоуверенна, Нойта не знает, что такое адский труд. Поэтому вот вам с подружкой самый сложный дипломный проект, а то вы вечно у меня на лекциях комиксы рисуете и ржёте аки лошади.
Короче говоря, наш куратор профессиональный садист.
И Нойта еще устроит ему весёлую жизнь.
Если вы где-нибудь услышите, как Нойту склоняют на все лады, так и знайте: речь обо мне.
Каждое утро перед началом работы над дипломом мы тащились на регистрацию к стойке, чтобы записать в журнале свои имена и время прибытия.
Потом мы до обеда торчали на болоте. После обеда — тоже торчали, без особого прогресса с моей стороны и надежды на чудо со стороны подруги. Однажды она не выдержала и сказала, что одна проект тянуть на себе не намерена, и посоветовала мне проанализировать, что я делаю не так. Даже блокнот для такого предприятия из своих запасов выделила — с филином на обложке. Сразу видно: заботливая.
В блокноте я малевала корявых человечков и каждого человечка тщательно подписывала:
«Злой профессор Деус Ним опаздывает на работу»,
«Злой профессор Деус Ним поперхнулся колбасой»,
«Злой профессор Деус Ним летит с обрыва»…
Как правило, на обрыве моя богатая фантазия и художественное мастерство иссякали. Можно было бы изобразить куратора еще и в гробу, он бы там весьма органично смотрелся, если учесть, какой он кровопийца. Но идиллические картины с его участием давались мне особенно скверно.
Как вариант, он мог бы отправиться в ядовитый лесСагаджо, в пасть к какой-нибудь гигантской гусенице. Или в горы — о, эти дивные ущелья! — на трапезу к драконамТко.
Но блокнот с филином изначально был выдан мне не для мазни юного художника-самоучки. Кагата грозно подвигала бровями и велела начертить схему, чтобы понять, где кроется ошибка.
О да, Нойта будет искать ошибки в сложных магических алгоритмах, которые ей безумно нравятся, но в силу неустановленных причин реализуются шиворот-навыворот.
В Мереже, едва ты появляешься на свет, на тебя нисходит небесное откровение: ты тотчас определяешься, к чему лежит душа. Что касается меня, то у меня чувство, будто в Мереже, в прибрежном городке Сеа, я прожила всю сознательную жизнь и еще несколько предыдущих жизней. И душа моя, бестолочь эдакая, легла строго в направлении алгоритмической магии действий.
Что за зверь? Сейчас объясню. Это когда каждое действие сродни заклинанию, а их правильный порядок — залог успеха любого предприятия. Чтобы не напортачить, надо неукоснительно соблюдать очерёдность. Вот вам пример: рассмеяться, стукнуть по колену, повернуться вокруг оси, хлопнуть в ладоши, плюнуть через плечо. Именно в такой последовательности. Если ты плюнешь перед тем как хлопнешь, можешь сам ненароком хлопнуться.
А плююсь, как правило, не я. Плюются другие, на меня глядя.
Подруга моя — сногсшибательная златокудрая Кагата Киг — общепризнанная фея вечеринок, богиня балов, звезда подиумов и всё в том же духе. Ее второе имя — экспрессия, живость, блеск. Стоит впервые с ней встретиться — и создаётся впечатление, словно вы знакомы вечность.
Про меня же говорят «ядовитая фея», «наказание» или «бомба замедленного действия». Моё появление на той же вечеринке, как дурная примета, всегда не к добру.
Меня видят, отходят подальше и сплёвывают через плечо. С моей тенью — даже с ней, ни в чём не повинной — стараются не контактировать.
Такая вот история.
Поразительно, что Кагата при всей своей общительности и очаровательности прикипела к моей мрачной персоне.
— Ты странная и диковатая, это подкупает, — как-то раз сказала она.
Ну спасибо за комплимент!
После мытарств на учебном болоте мы обыкновенно пересекали учебный корпус природного факультета (нарвёшься на куратора — беги!) и заседали в столовой под открытым небом. Потолок здесь заменяли переплетения ветвей, зелень причудливых крон и птички в штанишках. Штанишки — это чтоб на головы и в тарелки сюрпризов не падало.
Птичкам было положено петь, настраивая студенческую братию на умиротворенный лад после насыщенной учебной программы. Но пернатые чаще всего дрались за гнёзда. Умолкали они, лишь когда над академией пролетала стая больших птицНигахо.
Крылья Нигахо — белые и пушистые, как облака верхнего яруса тропосферы — влекли за собой километры восхитительной густой тишины. Неспроста эти кочевники считаются в Мереже миротворцами. На местности, где они появляются, неизбежно устанавливается покой. Если идут ожесточённые бои, пушки умолкают, пулемёты выходят из строя, ружья отказываются стрелять. Людей затапливает целебной тишиной, и война сама собой прекращается.
Вот и сейчас Нигахо, пролетая по своим делам, невзначай укутали город в затишье, как в мягчайшее одеяло. Разносчица-официантка застыла с подносами, благоговейно прикрыв глаза. Компания орущих студентов во главе с редактором стенгазеты в кои-то веки заткнулась (они тут постоянно дебаты ведут, нашли место, честное слово!).
Птицы скрылись за горизонтом. В обволакивающем молчании мимо нашего столика прошествовал куратор — он же злой профессор Деус Ним. Прошел, притормозил, дал задний ход и поравнялся с моим плечом. А затем, воспользовавшись моей рассеянностью, заглянул в блокнот.
— Комикс рисуете? Какая прелесть! Я стану популярным? Предупредите, когда начнёте его в сеть выкладывать, чтобы я мог подготовиться.
Язвит, зараза такая. Псаки псито! Каламараки вяленые!
В следующий раз всё-таки положу его в гроб. По кусочкам.
Профессор выпустил на волю косую ухмылку, распрямился, что твоя пружина, и, как ни в чем не бывало, двинулся дальше — к своему столику. Импозантный сеятель ужаса, разжижающее средство для мозгов всех девиц факультета и энергетический вампир в одном флаконе расположился в отдалении, чтобы пожирать. Ужин — понятное дело, ртом. И меня — глазами своими невозможными цвета лунного затмения.
Кагата сидела к нему спиной, а то он бы и ее наверняка сожрал.
