от дома Ханы. Там же, в аптеке, живет и психотерапевт, которую она чуть не лишила зрения. Как все-таки тесен мир. Если бы не искренняя просьба отца, если бы не уговоры матери, Хана ни за что бы сюда не пришла.
Это место мало чем отличалось от других подобных учреждений: красный крест и яркая вывеска с названием. Единственное, что бросалось в глаза, – старые дома вокруг. Но владельцы не зря открыли ее именно здесь – название улицы прекрасно сочеталось с названием аптеки.
Какие только слова не использовали родители, чтобы убедить Хану прийти сюда. Проработав много лет в брачном агентстве, Эчхун прекрасно знала, как нужно уговаривать людей. Хана не смогла долго сопротивляться.
– О чем тебя спрашивала психиатр?
Маме было известно, насколько Хане не нравилась ее лечащий врач, но она все равно не постеснялась спросить.
– Эта тетка просто пичкает меня таблетками.
– «Эта тетка»? Хана, имей уважение! Ты просто невыносима! – не выдержала Эчхун.
И это возмущалась она, та, которая постоянно на всех повышала голос и сыпала ругательствами? Кто бы говорил о манерах.
– А что? Ты вообще ничего не знаешь.
– Что значит – не знаю? Я в курсе всего. Это ведь я оплачиваю счета за лечение, за услуги психиатра, которой, как оказалось, нет до тебя дела, только выписывает таблетки, и все.
Потом мама заговорила про психотерапевта – молодую женщину, которая сумела разговорить Хану.
Если бы врач не произнесла то ужасное слово «изгой», Хана не ударила бы ее. Сама девушка, снова заговорив, ничего не испытывала по этому поводу – ее больше волновала травма врача.
Потом уговаривать Хану начал папа. Когда мама пообещала, что они заберут ее из больницы, он притянул дочь в свои объятия, будто пытаясь достучаться до ее сердца.
– Хана, мне очень стыдно… Но так получилось, что я узнал твой секрет.
Она хранила лишь одну тайну, связанную с родителями, но папа и так прекрасно ее знал. Неужели он говорил о чем-то другом? Хану бросило в жар. Отец погладил ее по спине, будто показывая, что все понимает.
– Психотерапевт рассказала нам, чтÓ ты тогда произнесла. Она поняла, это связано с тем, что тебя гложет. Именно поэтому твоя психика так отреагировала. Хана, мы выберемся из этой ситуации, не нагружай себя лишними переживаниями. Мы с мамой будем рядом. Но знаешь, мне кажется, прежде всего тебе нужно извиниться перед психотерапевтом.
Мама и папа хотели одного – чтобы Хана сходила к психотерапевту и попросила прощения. Только при этом условии они заберут ее домой из больницы. Во всяком случае, они так сказали. Возможно, они хотели, чтобы психотерапевт продолжала сеансы, пока Хана не излечится. В глубине души она и сама хотела освободиться от воспоминаний о том юноше. Мысли о нем вырастали в ее голове, словно огромные стены, и мешали дышать.
А той врачихе, психоневрологу, как думала Хана, она была безразлична. Та тетка решила, что Хана просто сошла с ума, поэтому выписывала таблетки и была уверена, что все делает правильно. Одним словом, бесила неимоверно.
А психотерапевт другая… Хане действительно нравился ее метод лечения с использованием музыки. Может, сеансы все-таки возобновятся? Но это потом. Сейчас она пообещала, что попросит у нее прощения, чтобы наконец покинуть стены больницы.
Мама обогнала Хану и первой проскочила в дверь. В зале аптеки сидел пожилой мужчина, на кончике его носа болтались очки в роговой оправе. Ну точно, вылитый персонаж картины Фернандо Ботеро, что висела у них в гостиной. Кажется, мама подумала о том же и отвернулась, чтобы скрыть легкую улыбку. Видимо, была согласна с отцом, который в красках рассказывал ей про этого господина. Родители вообще любили смеяться. Несмотря на разногласия, они прекрасно дополняли друг друга. Возможно, именно благодаря их чувству юмора Хана росла нормальным ребенком.
– Рады приветствовать вас в нашей аптеке.
– Скажите, а психотерапевт сегодня принимает?
– Вы пришли на консультацию?
Пожилой мужчина нахмурился, и без того маленькие глаза стали еще меньше. Хана кивнула одновременно с мамой. Продавец достал стационарный телефон и принялся неспешно нажимать на кнопки. Хана была поражена – оказывается, на планете Земля есть еще люди, которые пользуются проводными телефонами.
– К тебе посетители, – глухо произнес мужчина и тут же положил трубку.
Через несколько минут с противоположной от кассы стороны открылась дверь. Видимо, через двор аптека соединялась с жилым домом. Хана вспомнила рассказ отца о том, что раньше здесь был склад. Она тогда спросила у него, что здесь продается, и папа тут же ответил: «Что продается? Лекарства!» Он любил смешить окружающих, говоря очевидные вещи очень серьезным тоном. Может, именно этим он привлек маму, и она в него втюрилась, даже зная, что отца не интересуют женщины? Но вот что еще интереснее: как он смог завязать с ней отношения? Как так вышло, что однажды они занялись любовью? Юноша спросил у Ханы то же самое, когда она рассказала ему свою семейную историю. Его лицо было хмурым, он как будто испытывал неловкость, оттого что узнал чужую тайну. Почему-то в тот момент Хане ужасно захотелось залепить ему пощечину или даже плюнуть в лицо.
Психотерапевт, показавшаяся из-за ширмы, увидела девушку и сразу изменилась в лице. Мама легонько толкнула Хану в спину, намекая, что нужно поклониться. Пожилой мужчина сдвинул очки на переносицу, чтобы лучше рассмотреть посетителей.
– Хёсон, здравствуйте! Я мама Ханы. Простите, что не пришла познакомиться с вами раньше.
Хана внимательно вглядывалась в лицо психотерапевта, пытаясь разглядеть следы травмы. Та выглядела вполне здоровой. Хане стало легче. Если бы сеанс проходил сейчас и врач произнесла бы слово «изгой», она не поступила бы так импульсивно. Тогда она находилась в возбужденном состоянии и не могла себя контролировать.
– Здравствуйте! – громко и четко проговорила Хана.
– Какое уж тут здоровье… Ну-ка, быстро извиняйся!
Мама снова толкнула ее в спину. Сама ведь тоже поздоровалась, а Хана осталась виноватой. Может, она считает, что, если будет отчитывать дочь на глазах у психотерапевта, та быстрее поверит, что они все искренне сожалеют о произошедшем?
Под таким нажимом Хане еще меньше хотелось просить прощения. Мама сама не раз говорила папе после очередной склоки: «Думаешь, если извинишься за то, что натворил, я тут же все забуду и прощу?» Эти слова всегда казались Хане несправедливыми. Во время ссор именно мама вела себя грубо и агрессивно, и все равно каждый раз первый извинялся папа.
– Простите меня, пожалуйста!
– Тебя ведь зовут Хана?
– Да, все верно, нашу дочь зовут Кан Хана, – ответила мама.
– А
