чёрными, несмотря на яркий полуденный свет. Она видела, как Айва пробуждается от сна с яростным рёвом, сотрясающим землю, как из её ноздрей вьётся дым, поднимаясь в небо. Она видела, как ветви Лабиринтового Дерева стелются, обвиваясь вокруг чьей-то руки, чьей-то ноги, как это случилось с ней, Корделией и Дэшем, только на этот раз Дерево схватило их родителей – мать и отца Ларкин, и тётю Талию, безуспешно боровшихся с корнями. Она чувствовала, как гниль, о которой Корделия говорила раньше, скрывается буквально везде.
– Мы должны им помочь! – пронзительно вскрикнула Ларкин, отпрянув от топилиска.
– Помочь кому? – спросила Корделия, тоже невольно повысив голос.
– Нашим родителям – Лабиринтовое Дерево схватило их. Должно быть, они попались по пути сюда.
– Это не… это не может быть правдой, – выдохнула Корделия и посмотрела на тётю Астрид, которая хмурила брови, глядя на топилиска.
– Азиэль видит многое, – объяснила она. – Прошлое, настоящее и будущее одновременно.
Крик дракодила – крик Айвы – сотряс воздух, как и в видении, которое показал Азиэль.
– Айва тоже разъярилась снова, – сказала Ларкин. – Как и болотницы – как и всё остальное, мне кажется.
– Значит, проклятие не снято, – заключила Корделия, глядя на Азиэля.
Ларкин начала переводить, но, похоже, Азиэль и так прекрасно понял Корделию и снова заговорил в сознании Ларкин.
– Сердце разбито скорбью, – перевела Ларкин, нахмурившись, когда произнесла эти слова. Она открыла рот, чтобы спросить, что это значит, но не успела – Азиэль снова нырнул под воду, и единственным признаком того, что он вообще был здесь, осталось мелькание золотистого хвоста над водой, исчезающее вдали.
– Сердце разбито скорбью, – повторила Корделия, глядя ему вслед и не в силах осознать случившееся, потом воскликнула: – И это всё, что ты можешь нам сказать?
– Мы должны добраться до наших родителей, – обратился Зефир к тёте Астрид. – Я исцелил Дерево однажды, и я могу исцелить его снова.
– Может быть, Ларкин может общаться и с Деревом тоже! – добавил Дэш. – Это же, в конце концов, живое существо.
– Сердце разбито скорбью, – снова произнесла Ларкин и посмотрела на тётю Астрид. – Озирис называл Лабиринтовое Дерево сердцем Топей. Если Дерево – это и есть сердце, то его можно исцелить, не так ли? Раньше нашей магии было недостаточно… но, может быть, твоей хватит.
– Я не уверена, – с сомнением отозвалась тётя Астрид. – Но я сделаю всё, что в моих силах.
– Мы все приложим силы, – заявила Корделия, повернувшись к ним, её глаза пылали огнём.
– Но как мы туда попадём? – спросила Ларкин. – Айва… ну, она сейчас не в себе.
– У меня есть лодка с винтом, – сказала тётя Астрид. – Пойдёмте, нельзя терять время.
33
Винтовая лодка тёти Астрид была достаточно велика, чтобы четверо детей могли разместиться на носу, пока тётя Астрид вела судёнышко вдоль берега, пробираясь между мангровыми островами и песчаными косами, которые возникали во время отлива. Большой винт за кормой, позади того места, где сидела тётя Астрид, жужжал слишком громко, чтобы можно было разговаривать, и быстро толкал лодку вперёд, хотя Корделии казалось, что недостаточно быстро. Ей хотелось бы оказаться у Лабиринтового Дерева по щелчку пальцев, но это было невозможно, и, рассуждая логически, она понимала, что винтовая лодка доставит их туда быстрее, чем любое другое возможное средство.
«Держись, мама», – подумала она, глядя вперёд, когда тётя Астрид повернула лодку налево, в устье Соблазн-реки. Мгновение спустя Корделия увидела слева остатки рощи Серебряных Пальм: почерневшие верхушки деревьев вздымались к небу, всё ещё затянутому дымом.
– Айва! – воскликнула Ларкин, едва слышно за шумом лодочного винта, но Корделия заметила, что подруга указывает на небо над рощей, где виднелась тень кружащей дракодилицы. Корделия затаила дыхание, ожидая, что теперь, когда Айва снова одичала, она выпустит огненную струю, но этого не произошло. Она просто кружила над рощей.
– Что она делает? – спросила Корделия у Ларкин, которая смотрела на Айву, сильно хмуря лоб.
– Ждёт, – ответила Ларкин через мгновение – ей пришлось кричать, чтобы её услышали. – Она хочет закончить то, что начала вчера, но в то же время не хочет. Она в смятении.
«Смятение лучше, чем ярость», – подумала Корделия. Она лишь надеялась, что это смятение продлится до тех пор, пока они не исцелят Лабиринтовое Дерево раз и навсегда.
«Как?» – спросил голос в её разуме, но Корделия отмахнулась от него. Тётя Астрид сказала, что не знает, подействует ли её целительная сила на такое большое дерево, но Корделия должна была верить, что подействует. Иной вариант невозможно было представить.
34
Удивительно, насколько быстрым показалось путешествие к Лабиринтовому Дереву на винтовой лодке. Путь, занявший у них два дня пешком, пролетел незаметно, и Ларкин только и видела, как мелькают мимо кипарисы, выстроившиеся вдоль Соблазн-реки. Она пыталась сосредоточиться на том, что ждёт её впереди, но какая-то часть её сознания возвращалась в рощу Серебряных Пальм, наблюдая за тем, как Айва кружит в небе, растерянная, злая и испуганная. И всё же Ларкин знала: лучшее, что она может сделать для Айвы – для всех существ Топей, – это исцелить Лабиринтовое Дерево.
Как только Ларкин увидела впереди первые отростки Лабиринтового Дерева с корнями, которые свисали с мшистых ветвей, у неё перехватило дыхание, и она сжала руку Корделии. Они были уже почти у цели.
Через секунду Корделия ответила ей крепким рукопожатием. Они так и не поговорили о том, как Корделия вызвала ураган, или о тех жестоких вещах, которые она наговорила подруге. Ларкин знала, что Корделия всё ещё, возможно, злится на неё где-то в глубине души. Ларкин не могла избавиться от ощущения, что их разделяет река, которая с каждым днём становится всё шире. Возможно, именно так чувствовала себя тётя Астрид, когда жизнь её друзей пошла в другом направлении, нежели её собственная.
Это была страшная мысль, но не менее страшная, чем маячившее впереди Лабиринтовое Дерево. Его свисающие корни извивались, словно колеблемые ветром, но листья были неподвижны – не было ни малейшего дуновения ветерка.
Ларкин сглотнула и взяла себя в руки.
– Мы должны найти сердцевинный ствол, – сказала Корделия, её голос прозвучал твёрдо и уверенно, и несмотря на громкий гул винта, проносящего их под пологом Лабиринтового Дерева, её услышали.
– Он был на правом берегу! – выкрикнул Дэш.
Тётя Астрид услышала его и кивнула, направляя винтовую лодку вправо и подводя её как можно ближе к берегу.
Ларкин, которая не раз помогала отцу швартовать его рыбацкую лодку, спрыгнула на берег и попросила тётю Астрид бросить ей верёвку, закрепив её
