больше. Запасы их пищи истощаются, и возникают новые формы, способные потреблять материал, который более примитивные не были приспособлены усваивать.»
«Для Человека нет другого выхода, кроме как двигаться круто вверх или круто вниз. Приспособиться или погибнуть – вот, как всегда, неумолимый императив природы».
И еще много других пассажей в том же духе дарвинизма. Несколько пугает фанатичная уверенность Уэллса в правоте дарвинизма: «В огромном количестве накопленных фактов ни разу не попадается ни одного, который бросил бы тень сомнения на то, что до сих пор называют «теорией» органической эволюции. Несмотря на яростные отрицания набожных людей, ни один рациональный ум не может подвергнуть сомнению неопровержимую природу эволюции». Следует признать, что такой уверенности не было даже у самого Чарльза Дарвина[43].
Нет, все-таки нам Уэллс гораздо более интересен как писатель-фантаст и даже как «проектировщик будущего», чем как пересказчик сомнительных догматов дарвинизма.
Если бы Уэллс попытался начать свою творческую жизнь с написания подобного трактата, думаю, что вряд ли он смог бы найти достаточное количество почитателей как среди любителей литературы, так и среди любителей науки. Увы, работа отражает творческий закат знаменитого Уэллса. Но данное эссе не может не представлять интереса для тех, кто хочет понять метаморфозы великих, гениальных людей.
Свои размышления по поводу эссе Уэллса хочу дополнить мыслями нашего соотечественника Игоря Сикорского (1889–1972). Мы его знаем как знаменитого авиаконструктора. Но он также писал работы философско-богословского характера (с позиций православия). Наиболее известная и крупная из них – «Невидимая борьба» (Invisible Encounter), вышедшая в США на английском языке в 1947 году[44]. Игорь Сикорский был современником Герберта Уэллса, следил за его творчеством. И оставил некоторые свои комментарии по поводу ряда работ, в том числе обсуждаемого нами эссе «Разум на конце натянутой узды».
Игорь Иванович констатирует, что примерно с конца 1930-х годов Уэллса уже не узнать: прежний оптимист превратился в пессимиста и апокалиптически настроенного писателя (хотя, конечно, будучи материалистом, Уэллс не относился к последней книге Священного Писания «Апокалипсис» серьезно): «В последующие годы взгляды Уэллса коренным образом переменились. Вместо обнадеживания и оптимизма в них проявились мрачность и пессимизм». Апогеем этого пессимизма, как отмечает И. Сикорский, явилась работа «Разум на конце натянутой узды». Она, как пишет Игорь Иванович, «стала последним посланием этого великого человека всему человечеству. В предисловии Уэллс пишет: “Если таковы основы, то ему (Герберту Уэллсу) нечего больше сказать и никогда не будет чего сказать”».
Не разделяя атеистического мировоззрения Уэллса, Игорь Сикорский ни в коей мере не умаляет способностей англичанина предсказывать будущее и считает, что к его прогнозам следует относиться очень серьезно: «Пророчества Герберта Уэллса, как и любого другого человека, могут быть ошибочны. Однако очень многие его предсказания сбылись с удивительной точностью. Поэтому нельзя оставить без внимания и это его пророчество, учитывая и ту мрачную серьезность, с которой оно было сделано».
Сикорский задает вопрос: «Какой же вид угрозы почувствовал Герберт Уэллс, пользуясь своей исключительно проницательной и острой интуицией?» И отвечает за англичанина, который подошел очень близко к ответу на этот вопрос, но озвучить его не решился даже в своей последней работе. Игорь Иванович помогает англичанину сформулировать эту самую страшную угрозу: «Я убежден, что Уэллс осознал и понял, что радикальный материализм безнадежен и что впереди его ожидает трагическое и полное крушение. Этот верный вывод сопровождается ещё и осознанием того, что радикальный материализм, стремясь к неограниченной и полной власти над судьбой человечества, заставил его признать трагичный исход таких событий. Как неверующий, он не имел доступа к Божественному руководству. Следовательно, он с желанием, одержимостью и отчаянием исследовал возможности только человеческого, материалистически настроенного интеллекта в поисках средств предотвращения надвигающейся страшной катастрофы. И, рассматривая возможности только человеческого разума и интеллекта, он пришел к правильному выводу, что из сложившейся ситуации нет выхода. Это – конец».
Герберта Уэллса можно без натяжки отнести к представителям «Фаустовой цивилизации», описанию которой Игорь Сикорский посвятил первую главу своей книги «Незримая борьба»[45]. Да, Уэллс – один из ярких, незаурядных представителей указанной цивилизации, которую Сикорский определял как цивилизацию смерти. Герберт Уэллс не сумел вырваться из цепких лап «Фаустовой цивилизации», но оставил нам убедительные логические подтверждения того, что она действительно может стать концом земной истории человечества. Анализ воззрений известного английского писателя Игорю Ивановичу понадобился для того, чтобы лишний раз подтвердить главную мысль своей книги: материализм (особенно в его радикальной, атеистической форме) является смертельной угрозой для человечества.
Разум на конце натянутой узды
Герберт Джордж Уэллс
Предисловие автора
Эта небольшая книга – закономерное завершение серии эссе, записок и памфлетов, в которых автор экспериментировал, предлагал поспорить и накапливал материал о фундаментальной природе жизни и времени. Относительно этих фундаментальных основ он выскажется раз и навсегда, и добавить ему будет нечего.
Основную массу прежде проанализированного можно спокойно выплеснуть в раковину лаборатории. Она либо устарела, либо отброшена.
Это относится, в частности, к большому собранию материалов, опубликованных под названием «От 42го по 44-й». Они копились в течение пяти или шести лет и, наконец, ринулись в печать… Хотя автор и хотел не дать пропасть некоторым наблюдениям, он тем не менее остро осознавал, насколько предварительными все они еще были. Теперь это издание может кануть в небытие. Квинтэссенция – здесь, в этом небольшом и недорогом томе, а те документальные материалы, которые появлялись в предшественниках данного труда и которые в большинстве случаев хоть и основательны, но мало относятся к нашей фундаментальной теме – автор использует как источник для другого критического анализа, если отмерен ему еще какой-то остаток жизни. В них есть основательность, и многое пригодится для «Упадка и падения монархии и конкурентного империализма», если автор проживет достаточно, чтобы написать этот труд.
«От 42-го по 44-й» были собраны довольно поспешно из-за ошибочного медицинского заключения о жизненных перспективах автора. Среди недугов его изначально не очень здорового тела имеется ожирение сердца, которое оборвало жизнь его отца, его старшего брата и длинной шеренги их предков на протяжении многих поколений. Машина резко останавливается, и человек падает замертво, не успев ничего осознать. Вместо того, чтобы просто посоветовать следить за весом, не спеша подниматься по лестницам и избегать ненужных волнений, наши превосходные, но перегруженные работой врачи напугали его наследников советом быть в любой момент готовыми ко всему – Бог знает зачем… Смерть всегда волновала автора лишь в той степени, чтобы успеть привести все его счета и завещательные документы
