так или иначе Ульянов оказался не на нашей стороне. И это мне было перенести не менее тяжело, чем сам пожар.
Сейчас Михаил Александрович с уважением относится ко мне. И я ценю его и очень переживаю за него, потому что он взвалил на себя трудную ношу — Театр имени Вахтангова. Наверное, можно найти недостатки в его методах руководства. Но у Театра Вахтангова есть одно безусловное достоинство: он с радостью принимает в свои ряды молодых актеров.
Михаил Ульянов — один из тех немногих людей, которые сделали эпоху. И я удивляюсь сегодняшнему времени: мы совершенно не понимаем, кто есть кто. Звезды эстрады празднуют свои юбилеи в концертном зале «Россия» и даже в Кремлевском дворце. Дни рождения и круглые даты Михаила Александровича Ульянова, отмечаются в маленьком подвальчике-ресторане, где собирается пара десятков друзей.
Михаилу Александровичу я обязана не просто тем, что пришла в Дом актера, но и тем, что смогла прожить новую жизнь.
ОЛЕГ ТАБАКОВ
Олег Павлович на моих глазах из скромного провинциального мальчика в очках превратился в крупнейшего театрального деятеля.
Я не вхожу в круг друзей Табакова, но могу позвонить ему утром и сказать: «Олег, это Маргарита». Есть лишь несколько актеров, к которым я так просто обращаюсь.
Мне приятно, что Олег Павлович часто вспоминает о своей первой награде — часах, полученных из рук Александра Моисеевича Эскина за общественную деятельность в Доме актера. Наверное, Табаков ощущает разницу между тем, кем был мой отец, и тем, что представляю собой я, но, надо отдать ему должное, он ценит работу Дома актера и сам старается в ней участвовать.
Ему свойственно удивительное чувство ответственности. Как бы он ни был занят, если понимает, что его участие в каком-то деле важно, бросит все и придет. Случалось, Табаков неожиданно для меня появлялся на сцене Дома актера — выходил с букетом цветов и произносил очень нужные слова.
Олег Павлович обладает какой-то хитрой мудростью (или, может, мудрой хитростью). И все, что он делает, — так обаятельно.
В сложные моменты в его голове включается какой-то компьютер, который просчитывает ситуацию, расстановку сил и подсказывает верные решения. И этот компьютер дает Олегу Павловичу возможность руководить двумя театрами одновременно.
Вообще я считаю, что нельзя совмещать несколько работ. Надо посвящать себя целиком одному делу. Но Олега Павловича я готова признать исключением из этого правила. Он берется за разные проекты и успешно справляется с ними.
Он абсолютно уверенно ведет МХТ, несмотря на то что окружающие могут сомневаться в правильности выбранного им пути.
Я тоже не всегда бываю на его стороне. Мне кажется, созданная им «Табакерка» (компания единомышленников — студентов, видящих в Табакове своего лидера) и МХТ — явления разного масштаба. И задачи перед ними стоят несравнимые.
У Табакова есть важное качество: в отличие от многих, он не разрушает, а строит. Но строит так, как считает нужным.
Что касается актера Табакова, то хочется, чтобы он сыграл какую-нибудь очень трудную для себя роль и мы увидели бы другого Табакова. Думаю, один из лучших российских актеров еще может нас удивить.
ЕВГЕНИЙ ЕВСТИГНЕЕВ
Одним из актеров, к которым я раньше боялась даже приблизиться, был Евгений Александрович Евстигнеев.
Когда мы готовили «антиюбилей» Ульянова, Ирина Александровна Резникова предложила пригласить для участия в нем Евстигнеева. Она договорилась со знаменитым актером, но в день «антиюбилея» выяснилось, что Евгений Александрович плохо себя чувствует и вряд ли сможет прийти. И вдруг в середине вечера он неожиданно для нас появился на сцене. Он вышел с Петром Тодоровским, и они показали блестящий номер: Тодоровский играл на гитаре джазовую импровизацию, а Евстигнеев с вилками в руках исполнил соло на тарелочках. Надо было видеть Евгения Александровича: его ноги, двигающиеся в такт мелодии, его улыбку.
Выступив, Евгений Александрович тихонько ушел — ведь приходил он только потому, что обещал.
Евстигнеев поддерживал нас после пожара, приезжал к сгоревшему Дому, давал интервью телевидению. Иногда просил: «Если не трудно, пришлите машину, я что-то в плохой форме». Я сначала воспринимала эти просьбы как каприз, но потом поняла, что Евгений Александрович действительно помогает через силу.
Потом мы устроили акцию: отправились к Музею революции, желая в этот бывший Английский клуб вернуть клубную деятельность. Актеры под идейным руководством Элема Климова перед закрытыми дверями музея произносили эмоциональные речи. А затем был важный исторический момент: мы завели всех в Дом актера, хотя это считалось крайне опасным. Полуразрушенный ресторан к тому времени уже освободили от мебели, поэтому мы накрыли не стол, а пол — на постеленных простынях стояли рюмочки с водкой и лежали бутерброды.
Так мы последний раз оказались в нашем знаменитом ресторане. Евгений Александрович Евстигнеев был с нами. Его речь сохранилась на пленке. Он говорил, что какой бы дом нам ни дали, мы сможем вдохнуть в него жизнь. Говорил не дежурно, понимая, что он теперь связан с Домом и будет одним из тех, кто эту жизнь в него и вдохнет.
Наша последняя встреча состоялась во МХАТе. Евгений Александрович пригласил меня на премьеру «Игроков». Он должен был уезжать за границу на операцию. Поэтому, прощаясь, произнес: «Приеду — позвоню, как договорились». Через несколько дней во МХАТ позвонила из Лондона жена Евгения Александровича Ирина и сказала, что его не стало. Она просила передать о случившемся мне и добавила: «В последнее время они были очень дружны».
Меня потрясла не только весть о смерти, но и эта фраза Ирины. Я и представить себе не могла, что величайший актер, о знакомстве с которым я когда-то не смела и мечтать, будет считать меня другом.
ГРИГОРИЙ ГОРИН
Многие помогли создавать Дом актера на Арбате. Но есть люди, которые играли главные роли — Гриша Горин и Гриша Гурвич. Особенно мы это ощутили, когда их не стало.
Гриша Горин был в хороших отношениях с папой, а меня называл сестренкой.
К моей великой радости, свое 50-летие Гриша решил отметить в Доме актера. Принес фотографии, материалы из домашнего архива. А тут — пожар, и все сгорает! Гриша перенес юбилей в ресторан Дома архитектора. Собрались Ахмадулина с Мессерером, Рязанов, Галя Волчек, Губенко, Ширвиндт… Гриша блестяще вел застолье. Прочитал адресованное ему очень смешное письмо Аркадия Хайта. И я подумала: каким же надо быть замечательным человеком, чтобы в свой день рождения как лучшее прочитать не свое произведение, а письмо друга.
Помню, как с Гришей Гориным и Марией Владимировной Мироновой мы поднимались в мой разрушенный и залитый водой кабинет
