ущелью, как бы не замечая того, что Марон говорит об ужасе всех земель Ордена Двойной Звезды таким тоном, каким обсуждают скверную погоду где-нибудь в портовом кабаке.
— Ну что, пойдем? — спросила Рэн.
— Пойдем, — кивнул Марон.
И — странное дело! — это короткое слово успокоило его. С того самого момента, когда он понял, что ему вместе с Рэн придется лезть в логово Червя, он чувствовал себя так, словно их обоих приговорили к смерти. Но, слава Хранителю Высшего Источника, теперь все кончится.
«И еще за то слава Ему, что Он позволил нам покинуть этот мир вместе», — подумал Марон.
Спустя небольшое время они с Рэн шли вверх по ручью, текущему по дну Гхойского ущелья. Солнце, доползшее почти до полудня, отражалось в его воде тысячами крохотных искорок, и обычные мокрые булыжники в этих золотистых отблесках казались бесценными самоцветами.
— Стой! Что это?
У кривого древесного корня лежал незамеченный поначалу Мароном странный прозрачный камень. Рэн, впрочем, заметила его сразу — и, метнувшись вперед, опустилась на колени…
— Рэн, берегись! Вот он!
Из-за скалы выглянула огромная, увенчанная алым гребнем, плоская голова. Раздвоенный язык высовывался из гигантской разверстой пасти, в которую, наверное, свободно мог бы въехать грузовик. Зеленые глаза с вертикальными зрачками смотрели холодно и злобно. С желтых клыков капал яд.
— Василиск… — произнесла Рэн.
— Беги, я его задержу, — откликнулся Марон, хотя и понимал, что против такой твари его меч бессилен.
— Нет! Только вместе! — почти выкрикнула Рэн.
Вместе? Ах да… Да! Только так и никак иначе!
Марон шагнул вперед, взял Рэн за левую руку и хладнокровно взглянул в глаза Великого Червя.
— Ты, клистирная трубка! — с невероятным презрением, не оставляющим места даже для тени страха, процедил он сквозь плотно сжатые зубы. — Ну тчо ты можешь с нами сделать? Все равно мы жили вместе и умрем вместе. А ты был один и будешь один. И сдохнешь тоже один, как твой хозяин, проклято будь его имя!
И — чудо из чудес! — тварь, изогнувшись невероятной петлей, метнулась прочь с такой скоростью, как будто ее ошпарили кипятком!
— Скорее! За ним! — крикнула Рэн.
Преследовать Червя было несложно: там, где он проползал, чернела трава, мутнел ручей, гасли солнечные блики. Но за первым же поворотом Марон остановился. Прямо перед ним плескалось небольшое озерцо, превратившееся от всеоскверняющего прикосновения василиска в грязную лужу. А за ним, преграждая все пути, возвышалась тысячесаженная западная стена Эль-Ната.
— Вон туда, — Рэн показала наверх, где чернел вход в пещеру.
— Туда? Да ты что, с ума сошла?
Преследовать сколько-нибудь опасного зверя в его норе равносильно самоубийству. Тем более — опасного настолько. Но Рэн повторила:
— Туда. И не спрашивай меня ни о чем. Пожалуйста.
К пещере они поднялись без особого труда. Но, едва войдя внутрь, Марон почувствовал мягкий толчок в спину, как от сильного ветра — и неожиданно для себя оказался ко входу лицом.
Но нет! Это был не тот вход. Ущелье выглядело совсем не так, как Гхойское — в самых затененных местах все еще лежал снег! Да и сами тени были гораздо длиннее.
— Понял, в чем дело? — спросила Рэн.
— Почти ничего, — признался Марон. — Это ведь не то ущелье?
— Угу. Лойское. Вон там, на горизонте, виден Хайн-Гхой. Понимаешь теперь, почему его называют «тенью Гхоя»?
— Значит, те ребятишки говорили правду…
— Выходит, так. А сейчас нам лучше всего уйти назад. К Роллону и остальным.
— Пойдем, — согласился Марон, не скрывая, насколько он устал.
Обратный путь к хижине прошел без всяких приключений. Но, как только они поднялись наверх…
— Дай! Дай мне! Это мое! — у Роллона, казалось, опять началось буйство. Его трясущиеся руки тянулись к камню в руках Рэн — великолепной двенадцатилучевой звезде из целого куска горного хрусталя величиной в два мужских кулака.
— Не дам, уронишь, — хладнокровно возразила Рэн. — Ну-ка, успокойся сначала.
— Успокоился!
— Не вижу.
Роллон опустил руки, но губы его дрожали по-прежнему.
— Вот так, — кивнула Рэн. — А теперь смотри вот сюда.
До сих пор Марон более или менее понимал, о чем шла речь, хотя говорили на эльнарине. Но теперь… Теперь он улавливал лишь отдельные слова.
Однако Роллон, судя по выражению его лица, понимал прекрасно. Внезапно он резко побледнел, ноги его подогнулись, и тело безвольно распростерлось на бревенчатом помосте.
— Вот и все, — спокойно произнесла Рэн.
— Умер?! — Лукман поначалу следил за ее действиями с неподдельным интересом, но, кажется, теперь сделалось страшно и ему.
— Нет. К вечеру он придет в себя. И буйствовать не будет больше никогда. Даже в весеннее полнолуние. Вот с этим камнем была связана его сущность, — Рэн показала хрусталь. — Теперь он обрел ее снова, — добавила она, хотя это было ясно и так.
— А что это за камень такой? — поинтересовался Марон.
— Это? — удивилась Рэн. — Двойная Звезда.
— Так вот она какая… — зачарованно произнес Лукман.
— Ну да, — нетерпеливо кивнула Рэн. — Ее, говорят, создал кто-то из эльнар задолго до Катастрофы, только, наверное, это сейчас не важно…
— Да? — хитро улыбнулся Марон. — А я, кажется, даже знаю кто. Вот он.
— Роллон?!
— Роллон. Иначе я никак не могу объяснить, почему его душа оказалась привязана к Двойной Звезде. И почему он впал в безумие, когда она пропала.
— Да, скорее всего, ты прав, — согласилась Рэн. — Но все-таки сейчас важно не это. Главное вот в чем.
Она подняла камень повыше, разглядывая его на свет солнца, и продолжала:
— Это Зеркало Мира, его знак и образ. В нем можно видеть все, что было, что есть и что будет. Но обращаться с ним надо с превеликой осторожностью. Если его держать в темноте, мир будет затемняться. Если на Двойную Звезду попадет грязь — то загрязняется весь мир.
— А если… кровь? — неожиданно поинтересовался Лукман.
— Да хранят тебя боги от мысли сделать это! — Марон даже раньше рэн понял, чем это грозит. — Ведь она там все время лежала, да? Еще до Гражданской войны?
— Наверняка. И наверняка Великий Червь убил на этом месте какого-то бедолагу. Последствия Орден расхлебывает до сих пор, хотя прошло уже пять тысяч лет. Понятно? Так что об этом лучше даже и не думать. Кстати, именно поэтому Двойная Звезда и находилась на самой вершине Дозорной Башни в Старом Городе. Башня эта и посейчас там стоит, мы с Мароном на нее даже поднимались. И, по-моему, Звезду надо возвратить именно туда. Лучшего места для нее просто не придумаешь.
— То есть ты считаешь, что нам нужно отсюда уходить? — Марону очень не хотелось лезть в Гхойское ущелье снова, но сказать об этом
