Влада дышала, как в последний раз. Весь румянец куда-то пропал с её щёк. Его заменила серость. Бедные губы дрожали, а глаза застилали слезы. Она вся дрожала, глядя на то, как задвигались крылья его носа. Осторожным движением мужчина натянул брюки, и дёрнул за ткань рубашки. Мелкие пуговицы отлетели, ударяясь о паркет и убегая под стол и софу. Он, молча скидывает с себя тряпку, уже окрасившуюся в кровь, и прижимает ту к боку.
- Ну что? – ещё одна кривая ухмылка. – Станцуешь?
В распахнутых глазах страх и паника. В кулаке до сих пор карандаш.
Руслан, кривясь, делает несколько шагов в направлении двери, и замечает, как девушка дёргается, пряча голову за своими руками. Боится, что он её бить начнёт? Дура.
- Оденься. – шипит сквозь зубы Руслан и со свистом выдыхает, когда открывает дверь. – И карандаш верни на место… Алексей!
…
- Тебе повезло. – ухмыляется доктор. Семейный врач на все руки. Вот уже много- много лет. – Жизненно важные органы не задеты. Только ткани. – тихий и раздражающий смех. – как принято у нас говорить… ювелирная работа...
- Просто закончи уже, а? – рычит Туз, переводя взгляд на мулата. Тот внимательно наблюдает за манипуляциями врача, но его мысли, кажется, очень далеки от происходящего.
- Уже… почти… - лёгкое жжение в боку и Рус прикрывает глаза, прирастая головой к прохладной кушетке. – Делать перевязки обязательно. Средства по обработке оставлю. Про стерильность, будьте добры, не забывайте. – одно и тоже… каждый раз.
- Я всё помню. – огрызается мужчина, словно он школьник, которого отчитывает завуч за плохое поведение.
- Я не сомневаюсь в этом, Руслан. – ворчит дед, заканчивая и расправляя, наконец, плечи. Разминает затекшую спину, слегка покачиваясь из стороны в сторону. – Но напомнить обязан. Могу лично приезжать и делать перевязки?
- Не надо. Есть кому… - Влада лично будет этим заниматься. Уж он-то об этом позаботится.
- Ну, раз так… - Седовласый мужчина стягивает с рук перчатки, и бросая их на столик, помогает Руслану принять сидячее положение. – я спокоен.
- Как супруга? – ловко переводит тему Туз, осматривая аккуратно приклеенную повязку на левом боку.
- В целом, неплохо. Но возраст… сам понимаешь… крепче мы не становимся.
- Привет передавай.
- Обязательно. Она до сих пор вспоминает тот неподъемный букет на юбилей.
- Понравился? – правый уголок губ тянется вверх.
- Не то слово! – доктор обводит их домашнюю операционную беглым взглядом. – Тебе отдохнуть нужно, Руслан. Хотя бы несколько часов.
Несколько часов? У него сегодня встреча с полковником. Не хотелось бы её переносить… взгляд на Нико.
- Отлежись. Я проедусь до полкаши сам. – и на том спасибо.
- Спасибо. – произносит вслух, сползая с кушетки и расправляя плечи. – А обезболивающее?
- Уже. – Пожимает плечами врач. – не сильное. Но всё же. Вечером ещё примешь.
- Понял…
- Идти можешь?
- Могу. – отмахивается Туз, прикладывая ладонь к повязке.
Хотелось как можно скорее оказаться рядом с ней. Взглянуть в необычного цвета глаза. Обжечься ещё раз. Заполучить порцию ярких вспышек. Словно долбаный наркоман. Вдыхать её ярость и страх.
Испугалась. Испугалась не на шутку, осознав, что натворила. Храбрая глупая кошка, что сует свою морду к огню.
На слабых ногах Рус доковылял до своей спальни и замер. Приник к двери, вслушиваясь. Ничего. Как обычно.
Опустил ручку и медленно распахнул дверь, тут же находя девчонку сидящей на широком подоконнике. Вздрогнула, оглядываясь на него. Ноги спустила. Острые белые зубки взяли в плен припухшую нижнюю губу.
И вновь этот взгляд. Будто он на её глазах потрошит живого человека. Видел, как испуганный взгляд скользнул по его торсу, задерживаясь на белоснежной марле. Маленькая ведьма, полюбуйся на свою работу. Ювелирную, как сказал доктор.
Мужчина захлопнул дверь, и брюнетка снова ожила, вздрагивая. Несколько взмахов пушистыми чёрными ресницами.
Она чуть не убила его. Так? Сама не заметила, как её пальцы нащупали на столешнице, среди разбросанных бумаг, деревянный колышек. Пальцы машинально ухватились за него. Сжали в кулак и, после нескольких сильных толчков бёдрами, рука самостоятельно взметнулась вверх и вонзила в мягкую плоть острый грифель. Чувствуя, как рвутся под острием ткани. Ощущая, как сердце колотится по корню языка…
Пальцы Руслана сейчас сжимали серый конверт. Несколько слабых шагов и он бросает его ей под ноги.
Взгляд цепляется за фотографии, что мгновенно рассыпались по полу. Смотри, ведьма. Любуйся.
Влада хмурится, глядя то на него, то на фотографии в своих ногах. Медленно соскакивает с подоконника и опускается на корточки. Цепляет тонкими пальцами фотографии, всматриваясь в знакомые лица. Филиппо и Анита. Её одногруппница и.. подруга? Что?
Они держатся за руки. Везде. На каждой чёртовой картинке. Смеются, запрокидывая голову. Обнимаются. Совсем не по-дружески.
Ноги слабеют, и девушка опускается на колени, сгребая фотографии в кучу и пытаясь сложить их в ровную стопочку. Сама не понимает зачем. Руки дрожат, не слушаются, и фото снова рассыпаются, будь они не ладны!! Чёрт! Нижняя губа начинает предательски дрожать, а в глазах быстро мутнеет. Нет. Он не должен этого видеть. Не должен видеть, как ей больно из-за этого. Только не он.
Поджимает губы, и бросает фотографии. Дышит тяжело и поднимается на ноги. Ничего не видя перед собой, не поднимая головы, несётся в ванную и, как можно тише закрывает за собой дверь, прижимаясь к ней спиной.
Дрожь под кожей. Пыталась дышать через нос, плотно сжимая губы. Она знала, как выглядит сейчас. Полная горечи и обиды. Униженная. Проигравшая. Сломленная.
Ублюдки. Они все ублюдки! Все до единого!
Всхлип. Тихий. Зажатый. Глухой. Почти на надрыве. Боль, которая впивалась под рёбра, была невыносимой. Она уверена, что ей больнее, чем было Руслану, когда острый карандаш впился в его плоть. Он сделал ей ещё больнее. И он об этом знает.
Руслан осторожно опустился на постель, закидывая тяжёлые ноги на упругий матрац и опускаясь на мягкие подушки. Хотел было закинуть руки за голову, но весь левый бок прострелила неприятная боль. Нахмурился, зашипев, и положил под затылок только правую руку.
Эта девчонка сделает из него инвалида, ей богу. Закрыл глаза, слыша тихие и приглушённые всхлипы брюнетки из ванной комнаты. Её плач. Пронизывающий до костей. Болезненный.
Прости уж…
Непонятное отвращение всколыхнулось в груди. К самому себе. Что за херня, мать твою?!
Выругался вслух и постарался ни о чем больше не думать. Пару мгновений таращился в белый потолок и снова закрыл глаза. Не думать. Больше. Ни о чем.
