Увы, это не было самым страшным сейчас, когда голова и лицо Жнеца, по какой-то причине оставленные котиком на закуску, находились во власти тени. Она нависла над ним так плотно, что рассмотреть за ней не удавалось ничего. Щит продвигался с трудом, тень яростно сопротивлялась, не желая терять такую вкусную добычу. Кот напряженно выпускал-втягивал когти, скребя по полу, и миллиметр за миллиметром покрывал защитой шею, подбородок, затылок...
Я тяжело дышала, кусая губы, голова кружилась, а лоб покрылся испариной, словно это я сама пытаюсь защитить Тима от чудовищной тени.
...щёки, уши, лоб…
Медленно обволакивая, защита спрятала нос, губы, веки.
Оставалось только глаза и рот, – бездонные провалы с тремя столбами черного дыма. Казалось, уродливая тень, заполнявшая теперь едва ли не всю комнату, то ли вгрызалась в парня через них, то ли высасывала содержимое головы.
Я укусила свою ладонь, чтобы не плакать и не закричать.
Котик, ну миленький, ну давай же. Кот и сам выдыхал рвано и тужился из последних сил, но дыры в защите сократились едва ли на миллиметры.
“Он совсем обессилел, – прошипел Шааф. – А без его участия канал не обрубить. Это всё ты”...
Я…
Это всё я...
Сначала Тим вымотался, спасая меня от истощения, теперь я сбила с концентрации помогавшего ему Шаафа. Из-за меня он… умрет?
Затошнило, ладони объяло пламенем, и я подняла их к глазам. В мутной пелене слёз огонь переливался и двигался как живой, а я в оцепенении наблюдала за его игрой. И вдруг зацепилась за слова Шаафа:
“Для меня расстояний нет”.
А что если…
И все свои силы, всё своё желание, чтобы жил Тим – весь огонь – я вложила в его сердце, которое казалось таким близким. Пламя погасло и стало темно, тьма над телом Жнеца закрутилась ещё быстрее, три воронки тянувшиеся к глазам и рту завились спиралью, переплетаясь.
Ничего не получилось, – подумала я потерянно и упала на подушку. По вискам побежали теплые дорожки, быстро остывая.
Но тут из глаз и рта Жнеца вырвалось синее сияние – и щупальца-смерчи тени рассыпались прахом, а сама она, заполнявшая комнату дымными кольцами, упала, истаяла, прячась по углам. Теряя форму и душу, становясь просто противоположностью света…
Жнец судорожно дернулся и подскочил в кровати. Я тоже резко поднялась с подушки. Ощущение лицом к лицу было таким явным, что казалось, протяни лишь руку. И он – тоже меня видел… как-то.
– Ты пришла... – его глаза с темными кругами засияли шальной улыбкой, и я улыбнулась в ответ. Он распахнул крыло, приглашая в объятия.
Одно невероятно длинное и невыносимо короткое мгновение я смотрела на его худощавое тело: на протянутые ко мне руки с музыкальными пальцами, которые хотелось сжать, на четко выраженную мускулатуру груди и сухопарого живота – провести по ним ладонью… на…
О боги. Он же полностью обнажен!
Я отшатнулась назад, с усилием выключая трансляцию в голове.
– Котя? – ещё услышала я удивленный шепот и потеряла контакт.
Глава 27
“Котя?”
Он ещё удивляется? А кого он, простите, ожидал? Кому открывал свои… непристойные объятия. Вот оторвать бы ему его непристойности!
Я распахнула глаза и уставилась в потолок своей спальни, но картинка, заставлявшая щёки пылать, отпечаластась на сетчатке. Я слишком, непозволительно долго смотрела на него.
Сердце колотилось как бешеное, пытаясь выскочить из груди, но постепенно успокаивалось.
Сон. Уж это-то точно – сон.
Или нет? – дрожащей рукой я коснулась саднящей губы, на пальцах остался тёмный влажный след. Искусала губы в кровь. Сон?
Заурчал желудок, и я с изумлением поняла, что дико проголодалась. Словно я не ела дня три. И слабость в теле была такая же. На миг стало страшно – что я только очнулась после беспамятства, всё-таки расшибившись на люке. Протянула руку к висевшей на спинке стула юбке, той, в которой ходила вчера, в которой была в доме Керы. В кармане шуршала бумажка-доказательство, и я, пошатываясь поднесла её к окну, в которое светил уличный фонарь, и наконец-то с замиранием сердца развернула. Выдохнула – рыжая девочка, улыбаясь, протягивала руку с рисунка.
Не бред. По крайней мере вчерашний день – не бред.
Придерживаясь за стену, я тихо спустилась на кухню. По дороге первым делом глянула на календарь, выдохнула ещё раз – пока ещё второе сентября, но ползунок на третье мама сдвигает утром.
Сунувшись в холодильник, выгребла оттуда всё для бутерброда, на ходу вгрызаясь в колбасный бок, и зажгла газ под чайником.
Значит, вчерашний день был.
Вчера Кера намекает мне, что Тим в опасности, а ночью я наблюдаю жуткую тень, высасывающую из него него жизнь. “Тень злого духа”, – так ответил кот на мой вопрос.
Кот. Ответил. Боги, как же шизофренично это звучит!
Это – точно мне приснилось. После такого безумного дня, после появления Жнеца… а ведь он впервые появился в мире-сне, и там меня убил, ладно, не убил, просто загнал в люк, и теперь вдруг пришёл в реальность! Устроил дубль с погоней и люком. Заполировал безумной тётей. И я еще удивляюсь кошмарам?!
Но он… пффф, – я шумно выдохнула, прежде чем признать – он мне нравится. Так сильно, что оторвать непристойности хочется даже за то, что он не узнал меня во сне!
Вот только он ведь действительно пропал…
А потому обнаружился в некой комнате, через кота. Во сне? Кот, если что, действительно существует, очень даже странный. Позавчера Черный целитель напару с племянником уже вытаскивали меня из этого кота, и это в реальности! И ещё, я уверена, что именно он укусил меня сегодня в библиотеке…
Подумала об этом и тут же усомнилась. Но, быстро подняв ночнушку, убедилась, что повязка есть, да ещё и сползла до щиколотки, обнажая след от зубов на лодыжке, уже даже слабо заметный – четыре маленьких точки. После укуса обычного зверя (или тем паче змеи) – нога распухла бы до размеров бревна. А вот зубы ненормального котика оказались стерильно чистыми.
В общем, ненормальный кот точно есть. Но значит ли это, что только что у меня был контакт с этим самым котом, а не обычный кошмар?
Если да, то существует и некое зло... или злой дух, с тенью, которая крадет жизнь Жнеца. Это тот самый Анху-раманю? Но почему именно из Жнеца? Потому что он очень сильный маг, и оттого крайне вкусный и сытный? Или это потому, что он совсем… особенный?
Как сын бога Смерти...
Я вспомнила, как будучи вне тела видела его огонь – в отличие от ребят, меня и даже Керы, он казался черным. Черным с редкими золотыми языками. Это было красиво и страшно одновременно. И интересно ещё: это золото в нем откуда? Из-за меня? Наши огни смешались? Или он всегда такой? Наверно, всё-таки смешались – в моём же появились черные искры... или нет?
