было показано, вставная.
Схема связей «Мемнонии» с «Илиадой» по В. Шадевальдту (здесь опущены детализирующие надписи).
Итак, налицо перелицовка сюжета из киклической поэмы: Ахилл тот же, месть та же, но на роль Мемнона «Илиада» подставляет Гектора, а вместо Ахиллова друга Антилоха оказывается новый друг — Патрокл. Вот почему в «Илиаде» Антилох начинает активно действовать лишь после смерти Патрокла: это функциональный двойник Патрокла, и двоим им быть в одной поэме сразу явно неуместно (не разорваться же Ахиллу). И вот почему в «Илиаде» Патрокл и Нестор все еще так тяготеют друг к другу, так тесно связаны: Патрокл — это другое имя Антилоха. А коли так, то становится понятен и выбор имени: Нестор — поистине знаменитый отец. Антилох же был назван по своей прямой функции — спасению в трудной ситуации: имя его означает «равный отряду» или «противостоящий отряду».
Однако если Антилох пожертвовал собою ради отца, то Патрокл отдал жизнь за друга и властелина, кровных уз с ним не имевшего, причем он погиб из-за самолюбия, каприза и беспечности Ахилла. Этот мотив не содержался в «Мемнонии», не был подсказан «Эфиопидой».
Но и ему найден источник. Этот глубинный источник повествования о дружбе Ахилла с Патроклом, да, пожалуй, еще с его прототипом — Антилохом, вскрыли за последние десятилетия англичане и американцы. Б. Т. Уэбстер, Дж. Грэссет и Г. Миллер нашли этот источник в знаменитом шумеро-аккадском эпосе о Гильгамеше и его друге Энкиду. Совпадения поразительные! Гильгамеш — сын богини и смертного, как Ахилл. И в обоих случаях богиня заступается за сына перед верховным божеством, а оно помогает герою. Как Патрокл был назначен опекать Ахилла, так Энкиду — Гильгамеша, и в обоих случаях опекун и опекаемый подружились. Как Патрокл, Энкиду идет в бой впереди своего друга и вождя. Как Патрокл, Энкиду нарушил запрет вождя и погиб. И, как в «Илиаде», это было следствием беспечности вождя, тот корит себя за это и раскаивается.
Оба царя, Гильгамеш и Ахилл, одинаково охвачены горем, рвут на себе волосы, Гильгамеш разрывает на себе одежды, Ахилл посыпает их пеплом нечистым. В обоих случаях царь, оплакивающий друга, сравнивается со львом или львицей, у которых отняли львят. Оба царя сначала отказываются похоронить друга, а потом все-таки погребают его, одинаково заливая прах медом и маслом. Оба во сне обнимают или пытаются обнять тень погибшего. И в обоих случаях судьба погибшего друга воспринимается как предзнаменование смерти самого царя.
Шумерский эпос гораздо старше греческого, так что направление заимствования не вызывает сомнений. В Шумере этот эпос исполнялся в III тысячелетии до н. э. От шумеров его позаимствовали аккадские (ассиро-вавилонские) сказители, от них — хурриты и хетты Малой Азии. Там он был популярен во II тысячелетии до н. э., а переводы его на западносемитские языки найдены в городах восточного побережья Средиземного моря, в том числе в финикийском Угарите, от которого рукой подать до Кипра. Как в Малой Азии, так и на Кипре в XIV–XII веках до н. э. жили ахейские колонисты, а на финикийском побережье существовали торговые фактории ахейцев. Но если бы сюжет об Ахилле и потере им друга был заимствован так рано, то он бы сохраниться на Востоке не мог: там греческие колонии были сметены нашествием во второй половине XII века. Эпос мог бы сохраниться лишь переданным в коренную Грецию, но там сказания о дружбе Ахилла с Патроклом нет. Скорее всего заимствование произошло при вторичном контакте с потомками хеттов в Малой Азии, после XI века.
Одна деталь резко усиливает гипотезу о заимствовании мотива с Востока и доводит ее до статуса факта. Ахилл кладет руки на грудь умершего друга Патрокла. Почему на грудь, а не, скажем, на голову, на лицо, на ноги? Это остается непонятным. Но, обратившись к Гильгамешу, мы сразу находим объяснение: Гильгамеш кладет руки на грудь павшего, чтобы почувствовать, бьется ли еще сердце друга или уже перестало.
Итак, мотив потери царем друга, заимствованный из восточного эпоса, стал в Троянской эпопее мотивом Ахилловой мести за друга, связанного с Нестором. Будучи передан «Илиаде», мотив этот вошел в нее как повествование об Ахилле и Патрокле. Присоединившись к сюжету о ссоре вождей и гневе Ахилла, он преобразовал этот гнев и привел к тому, что «Илиада» сменила главную идею: из поэмы о вреде раздоров она стала поэмой о себялюбии, вине и раскаянии. Ранее в поэме осуждался Агамемнон, теперь осудительный акцент сместился на Ахилла.
12. ФЕНИКС
В сущности, только в одной из двадцати четырех песен «Илиады» действует старец Феникс (еще в двух-трех только упоминается), но роль его в поэме очень велика, и о нем написано множество статей и книг. Известный ученый Э. Бете сказал: «Феникс представляет собой труднейшую проблему, которую и я не могу решить».
Та единственная песнь, в которой Феникс действует, — IX, «Посольство». В числе трех послов (двое других — Одиссей и Аякс) Феникс отправлен к Ахиллу, чтобы предложить ему искупительные дары Агамемнона (семь городов, дочь в жены и т. д.) и просить вернуться в строй. В песни Феникс предстает воспитателем Ахилла, сопровождающим юного царя под Трою по поручению его отца Пелея. Старец должен был приглядывать за юным героем и обучать его ратному делу и витийству. Уже подобная аттестация делает непонятным, почему Феникс оказался не при Ахилле, а при Агамемноне и от него направлен к Ахиллу. Непонятно и то, почему его не было при Ахилле в трудный для того час ссоры с Агамемноном: в I песни о Фениксе ни слова. Далее, странно, что, предложив на совете назначить Феникса руководителем посольства, Нестор особенно подмигивает при отправке не ему, а Одиссею. И усаживают напротив Ахилла не Феникса, а Одиссея. И речь заводит первым Одиссей. И отчет Агамемнону и совету вождей приносит Одиссей.
Наконец, в довершение этого нагромождения странных фактов (если все еще не ясно, что произошло) учтем такую особенность текста: по совету Нестора назначено было три посла, но в стан Ахилла пошли… двое. Все время речь идет о двоих, обоих, паре. Они заходят к Ахиллу, и обоих он встречает как уважаемых гостей. Происходит обмен приветствиями — все еще с парой послов. Но речи произносят все трое, и трое получают по ответу. Вывод из этой ситуации сделал более ста лет тому назад Т. Берг, и вывод непреложный: вначале в посольстве было только
