Разумеется, мы не можем знать, что на самом деле имел в виду художник, но рисунок определенно обладает шаманским потенциалом. Лежащий человек может находиться в состоянии транса. Изображение птицы на шесте согласуется с символикой странствия души, а схватка с бизоном в действительности может быть битвой с духами или метафорой шаманского путешествия. В таком случае крупные дикие животные для людей палеолита обладали таким же значением, как антилопа-канна для современных бушменов. Петроглифы горных баранов и оленей в Косо-Рейндж (Калифорния), а также изображения антилоп и оленей на замечательных фресках калифорнийской Сьерры могли служить той же цели для доисторических художников, оставивших рисунки на камне.
Профессор Анри Леруа-Гурхан проанализировал распределение видов животных в многих пещерах. Он искал закономерности и пришел к выводу, что разные животные преобладали в разных зонах пещеры. Он также считал, что ему удалось уловить противостояние половых признаков в рисунках лошадей и бизонов: в то время как первые наделялись мужскими признаками, вторые четко ассоциировались с женским полом. Такие символические пары могли указывать на существование динамичных и взаимодополняющих противоположностей. Критики поставили под сомнение концепцию четко определенной топографии пещер и отвергли половые ассоциации Леруа-Гурхана как произвольные. Их аргументы выглядят обоснованно, но интересные различия в наскальных рисунках тоже были подтверждены. Бизоны и крупный рогатый скот неизменно появляются на выпуклых участках стен и потолков. С другой стороны, лошади и большинство оленей занимают вогнутые поверхности. Кроме того, принцип взаимодополняющих противоположностей является естественным для процесса циклических перемен. Это распространенный структурообразующий принцип многих мифов, отраженный в сезонных ритуалах и обрядах обновления. Хотя свидетельства такой поляризации в палеолитической живописи являются неполными, сама идея вполне правдоподобна.
Возможно, обилие интерпретаций и трудность проверки каждой версии сбивают с толку и вызывают чувство разочарования. Как бы то ни было, лучше придерживаться основ. На пещерных рисунках верхнего палеолита изображены преимущественно животные, большей частью крупные травоядные млекопитающие. В подземных зверинцах преобладают лошади и бизоны. К примеру, в пещере Фон-де-Гом, расположенной в полутора милях к юго-востоку от деревни Лезсзье-де-Тайя, так называемой «столицы доисторической живописи» на левом берегу реки Бьюн, можно видеть настоящий парад бизонов. Обнаруженные в 1901 году, наскальные рисунки и графюры Фон-де-Гом, возраст которых превышает 16 000 лет, были одними из первых признаны подлинными. Пройдя около полумили от автомобильной стоянки, посетители оказываются перед высоким входом в пещеру. Он выходит на запад и расположен в 66 футах над ложем долины. Прямой коридор без всяких украшений тянется на 200 футов от входа. Его высота составляет примерно 25 футов при ширине от 6 до 9 футов. Там, где туннель сужается и опускается вниз, начинаются рисунки. Бизоны маршируют рядами по обе стороны коридора. Многие из них направляются ко входу, но другие как будто углубляются в пещеру. На этой подземной аллее и в ее боковых ответвлениях есть и другие животные, включая короткую очередь мамонтов и двух оленей — самца и самку — повернутых друг к другу. Проходя дальше, вы попадаете в небольшой зал под названием Cabinet des Bisons с изображениями бизонов на выпуклом потолке. За этим расширением главный коридор заканчивается тупиком примерно в 400 футах от входа. Пещеру Фон-де-Гом нельзя назвать лабиринтом, но она вполне годится для символа женской утробы и вагины.
Хотя поначалу внимание привлекают отдельные рисунки бизонов и других существ, постепенно они накапливаются в сознании и превращаются в огромное движущееся стадо. И это не просто животные. Они выходят из чрева Земли-Матери, как будто сама природа готовит свой парадный выезд. Тело земли наполнено животными, которые совершают сезонные миграции и ежегодно размножаются. Пещера Фон-де-Гом кажется одушевленной этими проявлениями сезонных перемен.
Подобно бушменским пиктограммам с изображением умирающих антилоп, доисторические сцены охоты на бизонов и другую крупную рогатую дичь в Каса-Гранде (Калифорния) могут быть образцами шаманского метафорического мышления, а не мечтаний голодных охотников.
Разумеется, то место, где мы находим рисунки, имеет не менее важное значение, чем сами рисунки. Это пещера: темное и замкнутое пространство в недрах земли. Конфигурация пещеры является естественной, а не искусственной; ее находят, а не строят. Хотя пещеры снабжаются символическими украшениями, их структура остается неизменной. Границы пещеры нельзя разглядеть в темноте, поэтому для нее существуют маршруты, а не поэтажные планы. Хотя мы не всегда можем подтвердить символические функции пещер и пещерной живописи, нам понятны главные темы: преображение и обновление. Пещеры являются местами творения и центрами силы. Они пробуждают эмоциональные реакции, которые можно направлять через ритуал для укрепления верований, определяющих ценности и культурную самобытность общества.
Александр Маршак распознал палеолитический образный ряд двух разных времен года на противоположных сторонах резного костяного ножа, обнаруженного в Ла-Ваше. Изображение оленихи и цветущих растений на левой стороне говорит о весне. На правой стороне бизон ревом возвещает о начале своего осеннего гона; созревшие семена и веточки вечнозеленых хвойных растений тоже свидетельствуют об осени.
Александр Маршак определяет признаки ритуального обновления в европейском искусстве ледниковой эпохи. Как автор книги «Корни цивилизации», он, вероятно, лучше всего известен своей обширной работой по сбору палеолитических свидетельств использования символов, связанных с течением времени. По его наблюдениям, один из бегущих бизонов в наскальной росписи пещеры Ласко носит летнюю линялую шкуру, в то время как другой покрыт черным зимним мехом. Костяной нож, обнаруженный на палеолитической стоянке у каменной стенки Ла-Ваше в предгорьях Пиренеев в южной Франции, для Маршака является уроком по сезонной экологии. Одна сторона ножа покрыта резными символами, которые он отождествляет с весной: самка оленя, волнистые линии для обозначения текущей воды и цветущие растения. С другой стороны мы встречаем символы осени: ревущий бизон во время гона, голые ветви растений, завявший цветок, различные семена и орехи. Сходным образом спаривающиеся морские котики, угри с гротескными гениталиями, молодой росток, цветок, зеленые ветви и плывущий лосось с тщательно выписанным «крючком» на верхней челюсти, появляющимся в период спаривания, изображенные на резном жезле из пещеры Монгадье возле каменной стенки Ла-Плакар, свидетельствуют о ежегодном обновлении, которое приходит с весенним половодьем. Сейчас сезонная интерпретация Маршака выглядит убедительно, но для специалистов старой школы, воспитанных на понятиях «охотничьей магии» и «декоративных намерений», его идеи были беспрецедентными.
