Книжки » Книги » Историческая проза » Пушкин и императрица. Тайная любовь - Кира Викторова 📕 - Книга онлайн бесплатно
Книга Пушкин и императрица. Тайная любовь - Кира Викторова
405
0
На нашем литературном портале можно бесплатно читать книгу Пушкин и императрица. Тайная любовь - Кира Викторова полная версия. Жанр: Книги / Историческая проза. Онлайн библиотека дает возможность прочитать весь текст произведения на мобильном телефоне или десктопе даже без регистрации и СМС подтверждения на нашем сайте онлайн книг knizki.com.
В волны, которые их омывают подножье, решиласьБроситься я и решусь, если продлится обман.Пусть на глазах у тебя погребенья лишенное телоВыбросит на берег твой грозно шумящий прибой.(«Героиды», II, 148)
Дочь Мельника прежде срывает душившее ее ожерелье князя: «…Ох, душно! Холодная змея мне шею давит…» (Рвет с себя жемчуг.) «Далее, снимая алмазную повязку, «подарок царский», по оценке отца: «Мой венец, венец позорный. Мы развенчались. Сгинь ты мой венец! Бросает повязку в Днепр. «Теперь все кончено». (Бросается в реку.)».
Ремарки и текст создают любопытное совмещение обрядов: отречение от позорного (!) царского венца – на земле и венчания на царство – в глубине реки.
«С той поры, – говорит царица русалок в последней сцене драмы, —
Как бросилась без памяти я в воду…И в глубине Днепра-реки очнуласьРусалкою холодной и могучейПрошло семь долгих лет.
Как известно, Пушкин придавал большое значение датам, скрупулезно записывая на рукописях не только год, день, но и час создания произведений. Последуем его примеру. Окончательная дата беловика последней сцены «Русалки» – 1832 г. Отнимая 7 лет, получаем 1825 г. – год «бушующего потопа» на Сенатской площади.
Добиваясь однородности образов утопленницы – «Русалки» – «Параши» – «Филлиды», – Пушкин несомненно держал в памяти и лишенные погребения тела декабристов. «Проклят перед богом всяк повешенный на дереве» Этот древний принцип, восходящий к архаическому ритуалу казни, объединял предателей и преданных, убийц и самоубийц в одну симметричную антитезу.
Анна Ахматова в статье «Пушкин и Невское взморье», обращаясь к загадке сюжета Пушкинского «Утопленника» 1828 г., усматривала в «Утопленнике» героев-декабристов, а в «Мужике» – аналогию с Николаем I, отказавшим родным в христианском погребении тел пяти повешенных декабристов (“Прометей», № 10, М., «Молодая гвардия», с. 323).
Но Пушкинский образ единичного (!) «Утопленника», вызывающий скорее омерзение, чем сочувствие:
Безобразно труп ужасныйПосинел и весь распух… —
дает основание предположить, что речь идет о висельнике Иуде, декабристе-предателе, в данном аспекте – Пестеле, открывавшем на допросах все новые имена участников заговора. О Пестеле, как предателе греческого восстания еще в 1821 г., свидетельствует запись Пушкина в Дневнике от 24 ноября 1833 г.: «…Странная встреча… Это был Суццо, бывший молдавский господарь. Я рассказал ему, каким образом Пестель предал этерию, предоставя ее императору Александру отраслью карбонаризма».
Страшно распухшее тело «живого» мертвеца и «простонародное» пред-реченье: «Чтоб ты лопнул», – свидетельствуют, что Пушкину были хороню известны как апокрифические «Деяния», так и новозаветная традиция, зафиксированная около 130 г. христианским автором Папием Гиераспольским, писавшим о «страшном распухании тела Иуды», сорвавшегося с дерева еще живым.
«И когда низринулся он, то расселось чрево (его), и выпали все внутренности его». Ср. поэтику известного стихотворения 1836 г.
Как с древа сорвался предатель ученикДиавол прилетел, к лицу его приникДыхнул жизнь в него, взвился с своей добычей смраднойИ бросил труп живой в гортань геенны гладной.
Учитывая многомыслие и мифологичность образной системы Пушкина, а также известное «уравнение» «Все Романовы революционеры» в Дневнике 1834 г., не исключено, что в безобразном трупе утопленника, требующем от Мужика скорейшего захоронения, Пушкин имел в виду затянувшееся погребение тела предателя – ученика республиканца Лагарпа – Александра I, умершего в ноябре 1825 г., но похороненного спустя 4 месяца – в ночь на 12 марта 1826 г.
Этим актом Николай I напоминал современникам не только о вине брата, – участнике заговора 1801 г. – убийстве отца – Павла I, задушенного в ночь на 12 марта, но и о своем «чистом» праве на престол. См.: рисунки Пушкина в автографе «Полтавы», ЛБ 2371, л. 18, где на полях слева от текста:
Давно Украйна волновалась…Друзья мятежной стариныАлкали бунта и войны… —
Пушкин оставляет пометку: «Upas – Анчар» и рисует объединенные профили вдовы Павла I – Марии Федоровны и Александра I. Под ними, слитые воедино, портреты четырех участников заговора 1801 года.
Продолжим разыскания.
От исследователей «Медного всадника» систематически ускользала одна деталь: и в черновике, и в редакции беловика Вступления, обращаясь к «печальным сердцам» друзей, Пушкин настойчиво определяет свою «Петербургскую повесть» – «преданием».
Была ужасная пораОб ней свежо воспоминаньеОб ней, друзья мои, для васНачну свое повествованье…И будь оно, друзья, для васВечерний страшный лишь рассказА не зловещее преданье…
Сердца печальные, для вас…страшное преданьеСтихами повторить…
тем самым отсылая к православной традиции, рассматривающей предание как сокровенное знание, не сообщаемое непосвященным. (Думается, именно отсюда и последовала структура «занавешенной» поэмы.) Будучи историческим жанром, предание, как известно, рассказывает о действиях исторических лиц. Причем содержанием предания являются не подлинные события, а воспроизводится их мифологическая схема, отбор фактов, приспособленных к реальным событиям, что и удостоверяет мифологическая стихия «Медного всадника».
Обращает на себя внимание и то обстоятельство, что в предисловии к поэме: «Происшествие, описанное в сей повести, основано на истине. Подробности наводнения заимствованы из тогдашних журналов», – Пушкин как бы разделяет одну истину происшествия – то есть реалии гибели исторических лиц, в данном случае «Параши», от подробностей наводнения, «заимствованных у Берха и тогдашних журналов». Отсюда – отсыл в комментариях – к «Дзядам» А. Мицкевича (поминкам по усопшим) и другие поправки и «уточнения» события, очевидцем которого Пушкин не был. Таким образом, перед нами явное приглашение к отбору реальных фактов, устанавливающих историческое имя – утопленницы «Параши», но реальностей, лежащих в образной системе мышления Пушкина, – в многомерности синтеза мифологии, аллегории и символа.
Вернемся к «бунту волн» 1825 г., который унес жизнь «Параши», поразив безмолвием, то есть умолчанием, лиру «бедного Евгения»:
Страшных дум…безмолвно полон он скитался.
И далее Пушкин упоминает о каком-то «терзающем» сне Евгения:
Его терзал какой-то сон.
Таковой сюжет отсутствует в «Медном всаднике», но, зная особенности поэтики Пушкина, сон Евгения мог быть и в другом произведении, так же несущем в себе мотивы восстания и гибели героини. Это мог быть и графический, ассоциативный знак, подобный известному изображению «Медного коня» – без «Всадника» (то есть седло пустует, на престоле нет самодержца), – каковой мы видим на полях «Тазита» (!) (декабрь, 1829), отсылающего к декабристскому восстанию.
Сайт сохраняет куки вашего браузера. Вы сможете в любой момент сделать закладку и продолжить прочтение книги «Пушкин и императрица. Тайная любовь - Кира Викторова», после закрытия браузера.
Книги схожие с книгой «Пушкин и императрица. Тайная любовь - Кира Викторова» от автора - Кира Викторова:
