Наконец свет зажегся снова, и в зрительном зале раздались громкие, долго не смолкающие аплодисменты. Джек заметил, что многие украдкой вытирают глаза, да и сам он едва сдерживал слезы.
Вдруг, словно ощутив его присутствие, Эйприл взглянула прямо на него. По крайней мере, в его сторону. Сердце Джека сжалось, раздираемое противоречивыми чувствами. Страсть его требовала броситься к Эйприл и доказать на деле, что ничто больше их не разделяет, однако рассудок напомнил, что их размолвка касалась не только интервью, и заставил Джека отодвинуться поглубже в тень.
Эйприл перевела взгляд на кого-то другого, и Джек вздохнул с облегчением. Еще рано. Он не имеет права докучать ей своей любовью, пока твердо не решит, как намерен жить дальше.
Однако это испытание – видеть ее и не говорить, не прикасаться к ней – оказалось для Джека тяжелее, чем он думал. Эйприл звонко рассмеялась в ответ на какие-то слова ведущей – и в этот миг Джек отбросил все колебания. Он принял решение.
Выскользнув из телецентра через служебный выход, Джек подозвал такси и направился в аэропорт.
Выйдя из главных ворот гостиницы, Эйприл неспешным шагом пошла вперед по обочине шоссе. Путь ее лежал на почту. Отец обещал прислать газеты с новостями о Маркхеме – Эйприл понимала, что одним или двумя днями позже их привезут в гостиницу, но не могла ждать и решила дойти до почты сама. Последние дни ее томило странное беспокойство, в причине которого она не хотела признаваться даже самой себе.
– Ну нет, сегодня я о нем думать не буду! – твердо сказала себе Эйприл и тут же грустно улыбнулась. Такие обещания она давала себе каждый день на протяжении двух недель – и ни разу не сдержала слова.
«Интересно, что пишут теперь о Маркхеме?» – с улыбкой подумала она. Эйприл не собиралась мстить, однако ничто человеческое не было ей чуждо, и теперь она невольно ощущала мстительную радость.
Мысли ее перешли к отцу. Мистер де ла Торре обещал через несколько недель приехать в «Райский уголок». Что ж, пусть посмотрит, чего она добилась собственными руками! Предстоящая встреча волновала и слегка пугала Эйприл, но сердце ее было полно надежды.
От отца мысли невольно перешли к Джеку…
Интересно, что он подумал, когда услышал об интервью?.. И почему не приехал, почему хотя бы не дал понять, что обо всем знает и ценит ее мужество? Только сейчас Эйприл поняла, как страстно желала встречи с ним. В Нью-Йорке она несколько раз снимала телефонную трубку, чтобы позвонить Франклину, но гордость удерживала ее от такого шага.
Покинув «Райский уголок», Эйприл впервые поняла, что Мексика стала для нее не только надежным пристанищем, но и домом. А призвание Джека гонит его, словно перекати-поле, по всему свету… Какое же она имеет право ему навязываться?
Опустив голову, Эйприл медленно брела по обочине. В голове ее вновь и вновь прокручивалась горькая сцена расставания… Поглощенная своими мыслями, Эйприл не услышала шума машины, не заметила и как этот шум внезапно затих. Словно что-то почувствовав, она подняла глаза – и застыла как вкопанная.
Она подняла руку, чтобы протереть глаза. Этого не может быть – должно быть, от усталости и постоянных мыслей о Джеке у нее начались галлюцинации. Но в следующий миг, взглянув в любимые зеленые глаза, Эйприл поняла, что это не сон и не мираж. Джек Танго стоял перед ней, и их разделяли всего каких-нибудь двенадцать шагов.
Он был обнажен до пояса, и на загорелой груди, покрытой золотистыми курчавыми волосами, блестели капельки пота. Выцветшие джинсы плотно облегали бедра. Эйприл видела, как вздымается его грудь, как бьется голубая жилка на горле… Она видела все.
Две недели она мечтала о том, как Джек вернется к ней. Как он будет выглядеть, во что будет одет, что скажет он, что – она… Но теперь, когда это случилось, все заготовленные слова вылетели у Эйприл из головы. Она сказала первое, что пришло в голову:
– Ты по-прежнему ездишь на джипе?
Знакомая скупая улыбка тронула уголки его губ:
– А на чем еще прикажешь сюда добираться? Впрочем, на этот раз я направляюсь к главным воротам.
Он замолчал и уставился на нее – и Эйприл вдруг почувствовала себя совершенно раздетой. Как ни странно, это ее совершенно не смутило: напротив, она вновь обрела силу двигаться и сделала несколько шагов ему навстречу.
– Оставь машину здесь, я пришлю за ней обслугу.
– Ты, похоже, так ничему и не научилась. – Он открыл заднюю дверцу машины и достал с сиденья знакомую ковровую сумку и неизменный серебристый кофр. – Машину я оставлю, но…
– Но никто не посмеет прикоснуться к твоей камере, – закончила Эйприл. – Как видишь, я все-таки кое-чему научилась!
– Отлично.
Что-то в его тоне вдруг испугало Эйприл. Она остановилась в нескольких футах от него, старательно восстанавливая мысленные барьеры. Кто знает, зачем он приехал и чего хочет? Второго разочарования она просто не переживет.
– Что ты здесь делаешь?
– Официально – собираю материал для углубленного исследования индейской культуры и разрушающего влияния на нее европейской цивилизации.
Эйприл широко раскрыла глаза:
– Очень интересно… но это, кажется, не совсем твоя тема.
– Может быть. Но ты тогда, в Оахаке, всерьез заинтересовала меня проблемами индейцев. Я стал искать спонсора и нашел одного парня, который решил, что проект стоящий.
Эйприл невольно улыбнулась:
– Такие исследования обычно не имеют коммерческого успеха. Боюсь, чтобы убедить его, тебе пришлось пустить в ход все свое обаяние.
– А что, если я скажу, что оплатил все расходы из своего кармана? – серьезно спросил Джек.
Эйприл осторожно подняла глаза, но лицо Джека было абсолютно непроницаемо.
– Я отвечу, что это замечательно и что твой проект непременно окупится. Хотя, возможно, займет немало времени.
– Хм… «Окупится» – это очень точно сказано. И насчет времени – в точку. – Он сделал шаг вперед, не переставая сверлить ее сверкающими зелеными глазами. – Будем считать, что о погоде мы поговорили. Хочешь знать, зачем я приехал на самом деле?
Холодный страх полоснул Эйприл. Что, если она ошиблась, неправильно истолковала его намерения?
– Тебе нужно холодное пиво, горячий душ и два дня спокойного сна? – спросила она, растягивая губы в неуверенную улыбку.
– И это тоже. Но не на первом месте.
– Что же… – Джек сделал еще шаг вперед. – Что же у тебя на первом месте?
– Ты. В моих объятиях. Желательно в постели. На несколько часов. Или дней. Сколько тебе нужно, чтобы снова поверить в меня? Эйприл, я хочу остаться с тобой. В тот самый миг, когда ты дотронулась до моей руки и предложила помочь, я стал твоим. Сразу и навсегда. – Он протянул руку и дотронулся до ее пылающей щеки. – Ты все еще хочешь меня, mi tesoro?
