– Какая?
– Я хочу, чтобы статья вышла под твоим именем. – Не обращая внимания на громкие протесты Франклина, Джек продолжал: – Поверь мне, так будет лучше. Договорились?
– Ну хорошо, если ты так хочешь…
– Значит, договорились, – устало улыбнулся Джек.
Они уже начали обсуждать детали, как зазвонил телефон. Джек снял трубку.
– Танго слушает.
Услышав имя собеседника, Джек резко вздернул голову; на лице его читалась тревога пополам с робкой надеждой. Несколько минут он слушал, отвечая лишь «да» и «нет», затем повесил трубку. Лицо его осветилось медленной, недоверчивой улыбкой.
– Черт побери, Джек, давненько я не видел у тебя такого лица? Кто звонил? Неужели сам Эд Макхахон?
– Лучше. Гораздо лучше. – Джек развернул вертящееся кресло и задумчиво взглянул в окно, где вовсю полыхало жаркое лос-анджелесское солнце. – Это отец Эйприл. Завтра она даст интервью по телевидению. В прямом эфире.
– Будь я проклят! – Помолчав, Франклин добавил: – Да что с тобой, дружище? Ты не боишься, что тебя опередят, и кто же – твоя бывшая подружка?!
Джек стремительно повернулся и, не удержав равновесия, ухватился за край стола. Глаза его недобро сузились.
– Франклин, – тихо начал он, – мы с тобой одиннадцать лет работаем вместе и уже больше десяти лет друзья; но если ты еще раз упомянешь Эйприл Морган без должного уважения, я за последствия не отвечаю!
Франклин только ухмыльнулся и хлопнул себя рукой по бедру:
– Так вот откуда ветер дует! А я-то гадал, чего ты такой мрачный!.. И что же? Ты поедешь к ней?
– Я – в Лос-Анджелесе, а Эйприл – в Нью-Йорке… Не могу поверить, что она вернулась домой и связалась с отцом, – пробормотал он, изумленно покачав головой.
– Они помирились?
– Ну, я бы не стал говорить так уверенно. Но, судя по словам мистера де ла Торре, теперь они, по крайней мере, разговаривают друг с другом. – Джек взялся за кофе, сделал глоток, но тут же, поперхнувшись, выплюнул кофе обратно в чашку, выплеснул ее содержимое в мусорный бачок и чертыхнулся сквозь зубы.
– Поезжай к ней, – сочувственно заметил Франклин.
– Не знаю, стоит ли. – Джека раздражала собственная неуверенность: впервые за долгие годы он колебался, не в силах решиться на что-то определенное. – Я знаю, чего ей стоило это решение. А тут еще появлюсь я… Только меня ей не хватало!
– Тебе не обязательно показываться ей на глаза. Просто побудешь рядом. Увидишь ее. И на месте решишь, что делать. – Франклин перегнулся через стол и положил руку Джеку на плечо. – По крайней мере, хоть выспишься в самолете.
Франклин прав. Эйприл совершенно не обязательно его видеть. Но он должен быть рядом – на случай, если ей вдруг понадобится помощь.
Но сперва ему предстоит навестить некую Френни Стайн-Уайт.
…Эйприл нервно поправила микрофон, прикрепленный к воротнику. Щурясь от яркого света прожекторов, она вновь и вновь прокручивала в уме то, что собиралась сказать. В студии было жарко, но Эйприл дрожала от волнения.
Интервью было обсуждено и спланировано заранее. Ведущая телепрограммы обещала строго придерживаться разработанного плана. Обе они знали: если ведущая попытается выйти за рамки, Эйприл просто встанет и уйдет. В прямом эфире. Так что лучше не рисковать.
Эйприл взглянула в полутемный зрительный зал. В первом ряду сидел ее отец – до сих пор не верится, что он на ее стороне! Годы пощадили его, как и ожидала Эйприл, но, вглядевшись в него повнимательнее, она заметила морщинки вокруг глаз и горькие складки в уголках рта. Как видно, разлука и для него не прошла даром. Эйприл не знала, сможет ли сблизиться с ним, как раньше, но она простила его, а это главное.
Ведущая, хорошенькая блондинка, боготворимая едва ли не всеми американцами, села напротив Эйприл и прикрепила к воротнику микрофон.
– Не нервничайте, – улыбнулась она. – Это не так уж страшно. И я сделаю все, чтобы облегчить вам задачу.
К ведущей подошла гримерша с пуховкой, и Эйприл, улучив момент, обернулась к отцу и улыбнулась ему. В этот миг ей стало нестерпимо горько при мысли, что в зале нет Джека. Как подбодрила бы ее сейчас его мальчишеская улыбка! Но нет, она должна пройти свой путь сама. Без посторонней помощи.
– Все готово?
Эйприл отбросила мысли о Джеке и повернулась к камере с сияющей улыбкой – улыбкой преуспевающей деловой женщины.
– Я готова.
Джек прятался в самом дальнем и темном углу зрительного зала. «Господи, ну скоро ли выключат свет?» – думал он про себя.
С трудом оторвав взгляд от Эйприл, Джек повернулся к женщине рядом с ним. На Френни Стайн-Уайт – хрупкую изящную шатенку двадцати восьми лет – было приятно смотреть; годы придали ей зрелости, но не истребили очарования молодости, а работа референта в Белом доме научила уверенности в себе. С первого взгляда Джек понял, что она станет идеальной свидетельницей.
Она не запиралась перед ним, напротив, была готова рассказать свою историю в газете. Но интервью по телевидению – другое дело. Все обаяние, вся сила убеждения потребовались Джеку, чтобы уговорить ее лететь с ним в Нью-Йорк. Он обещал, что интервью будет анонимным – и телевизионщики с готовностью согласились на это условие.
Френни отказалась от вознаграждения в любой форме. Не пожелала и возбуждать судебное дело. Ею двигало то же желание, что и Эйприл, – не допустить Маркхема к власти над страной.
Телевизионщики пытались разговорить и Джека, но он взял со сценариста твердое обещание, что его имя не будет даже упоминаться в передаче.
– С вами все в порядке? – спросил он шепотом.
– Кажется, да. Как вы думаете, я смогу поговорить с Эйприл после интервью? Я хочу выразить ей свое восхищение и попросить прощения за то, что не поддержала ее тогда…
Джек понимал чувства Френни, но ничего гарантировать не мог. Он заверил женщину, что сделает все возможное, отвел ее в гримерную, где она должна была дожидаться своего интервью, и вернулся в зал.
Эти две недели Джек провел в тщетных попытках забыть Эйприл. Но его чувства к ней нисколько не изменились. Как прежде, при одном взгляде на нее у него подгибались ноги и все тело охватывал сладостный жар.
Все силы души требовались Джеку, чтобы не броситься на сцену и не заключить ее в объятия. Он знал: ей рассказали о Френни, и можно только надеяться, что телевизионщики сдержали свое обещание и не стали упоминать его имени. Пусть думает, что Френни пришла по своей воле. Джек не мог допустить, чтобы Эйприл неправильно поняла его мотивы и отказалась от интервью.
Свет погас, и ведущая представила зрителям специальную гостью программы.
Следующие пятнадцать минут стали для Джека самыми долгими в жизни.
