Там, на дальней стороне арены, ждал столб для порки. А рядом с ним Хелликс и Фам.
— Доктор Астер, для чего это все? Она моя неофитка. Через два дня у нее дебют, ей нужно сосредоточиться.
Доктор обернулся через плечо, однако продолжил размеренно шагать к позорному столбу.
— Она ведь совершила сегодня попытку побега, не так ли?
— Да. — Лето решил быть предельно честным. Неизвестно, как доктор Астер получал информацию. Ложь могла только навредить им обоим. — Я занимаюсь ее наказаниями. Это мое право, поскольку я ее тренер.
— О, я видел твое наказание, — усмехнулся доктор. — Весьма занимательное зрелище. Ты до сих пор не успокоился. Я знаю. Ты был так близок к тому, чтобы получить желаемое. Но все же так верен и так хорош в попытках научить ее правильно поступать.
Он посмотрел на Нинн, обмякшую у ног охранников. В ее глазах не осталось ни намека на женщину, которую Лето тренировал.
— Она очень, очень упряма, когда дело касается новых уроков. Теперь моя очередь.
Доктор Астер подошел к столбу. Пэт свернулась у его ног настороженной кошкой, одной рукой обнимая его лодыжку, другой касаясь столба для порки. В отличие от доктора, она не улыбалась и не ухмылялась, лишь наблюдала за происходящим. Лето не мог уловить в ее глазах ни осуждения, ни удовольствия. Кем бы — чем бы — она ни была, в ней не было садизма, который излучал доктор.
Она смерила взглядом длину столба и выдохнула. Лето едва расслышал ее «Неизбежно».
Кристально ясные воспоминания хлестнули его по спине. На его коже было множество шрамов — полученных в бою, почетных. Но были и те, что говорили о позоре. Отметки хлыста. Рубцы, оставшиеся от ударов и кандалов, которые он натягивал изо всех сил. Иногда тренер Лето наказывал его за юношеское неуважение. Иногда по приказу Старика его хлестал отец. Это осталось в прошлом, в другой жизни, сейчас же он был беспомощен, как в свои пятнадцать, когда впервые понял, чего будет стоить его превращение в уважаемого и послушного воина.
Охранники потащили Нинн вперед. Хелликс потянулся вверх и надел на крюк звено кандалов. Ноги Нинн едва доставали до пола, руки были болезненно вывернуты и вздернуты. Ее ошейник врезался в горло. Со лба стекал пот. Доктор схватил ее за пряди волос на затылке. Заставил поднять голову, чтобы их глаза оказались на одном уровне. Лето привык ожидать от них огня или ярости.
Но она была пуста.
Доктор Астер оттолкнул Пэт от ноги и повернулся к наборам плетей и цепей, развешанных за столбом на стене. Возможно, именно расположение теней подсказало Старику это место для размещения столба — наполовину скрытого, но все же достаточно видимого, чтобы отзываться дрожью в спине каждого воина, однажды прикованного к этому беспощадному дереву.
Центр тренировочной арены освещали прожектора Клетки, здесь же они едва освещали мрачные полосы темного и белого в улыбке доктора, полной веселого предвкушения. Будь у Лето причины сомневаться в рассказах о лаборатории. .. сейчас бы они исчезли.
Доктор выбрал толстый кнут. Три дюйма в диаметре у основания. Четыре фута длины. От основания к кончику кнут сужался, но толщины хватало для того, чтобы не только жалить, но и бить. Астер проверил рукоять, но взглядом искал, кому приказать это сделать. Почему бы и нет? Старик никогда не наказывал лично. Ему нравилось наблюдать.
Лето промок от пота. И он не мог не сделать очередной, последней попытки.
— Сэр, я не могу ее высечь. Она будет моим партнером по бою. Это... Она никогда не простит мне настолько жестокого наказания. Биться с ней в паре будет уже невозможно.
На миг медлительные и расчетливые серые глаза доктора Астера показались почти что добрыми. Он смог почти проявить симпатию.
— Это весьма логично, Лето. И очень точно. Проводить порку этой женщины будешь не ты.
И он протянул кнут Хелликсу.
Лето прыгнул. Ничего не рассчитывая. Не думая о том, как его действия могут отразиться на будущем его семьи. Он просто не мог позволить Хелликсу избить Нинн.
Он никогда не поступал так необдуманно. И никогда его попытки не приносили такого жалкого результата. Один из охранников выхватил напалмовый пистолет. Второй вскинул перезаряженный шокер.
Чтобы справиться с Лето, им потребовалось десять минут и оба оружия.
Глава 14
Одри очнулась от собственного крика.
Она кричала уже несколько часов, даже во сне.
Булыжники боли то и дело били ее по голове. Спину, зад, бедра сжигало пламя, как будто рожденное самим Драконом. Между лопатками, чуть ниже ребер, у основания черепа, там, где, очевидно, были ожоги от электрошокера, зудело и дергалось.
Она застонала. Голова была слишком тяжелой, чтобы ее поднять. Перестав бороться с силой земного притяжения, она врезалась лбом в неровное дерево. Наверное, все еще столб — тот самый столб для порки, где болью был пронизан каждый вдох, каждый вопль выдоха. Над тренировочной ареной был потушен свет или ей отказали глаза? Одри не могла разобраться в своих изувеченных чувствах.
Пошевелиться снова, хоть когда-нибудь... казалось невозможным. Слишком сильна была боль. Которая никогда не прекратится.
Шум — шорох кожаных подошв — отдался паническим пульсом в оборванных нервах. Снова застонав, она начала бороться, бороться, чтобы начать двигаться. Запястья все еще были скованы. Цепь наверняка наброшена на крюк на верхушке столба. На остатках сил, которые неизвестно откуда брались, она уперлась коленями в столб. Напрягла вопящие мышцы пресса. Попыталась найти положение, в котором она бы не просто висела на цепи. Если ей удастся забраться повыше, возможно, получится сбросить цепь с крюка.
Ей нужно было оружие. Кандалы могли бы им стать.
Лето был прав. Выйдя тогда с Килгором и попытавшись сыграть в его игры, она сама согласилась быть использованной. Возможно, месяцы, проведенные в лаборатории, открыли для нее эту возможность. Умоляя о жизни сына, она забыла о гордости. Она готова была на немыслимые унижения ради любого мелкого выигрыша. Какая разница, поддаться ли очередному извращенному ублюдку?
Этого больше не было. Она перестала быть перепуганной Одри МакЛарен. И даже почти что пристойной неофиткой. Доктор Астер передал кнут Хелликсу, и этот садист снова изменил ее жизнь. Недели тренировок с Лето, его странной, неоправданной веры в нее, сплелись вокруг ее ненависти и боли. Создавая новую личность.
Она стала Нинн из клана Тигони. Телом и душой. И она задушит любого ублюдка, который попытается снова к ней прикоснуться.
Надеясь различить хоть что-то, кроме неясных теней, Нинн яростно заморгала. Она не могла поверить в то, что лампы просто пригасили. Но была готова драться и наполовину ослепшей, если придется.
Вверх. Снова вверх — два рывка изо всех сил, которые в ней остались. Еще один дюйм. Дрожь. Все ее тело болело, но она старалась не думать об этом. Кожа под коленями была сорвана до крови, ноги и руки — в занозах, ладони и пальцы — изрезаны о края столба.
