Книга 1812. Обрученные грозой - Екатерина Юрьева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ознакомительная версия. Доступно 27 страниц из 131
«Конечно, обсуждали мой ужин с Палевским», — обреченно подумала Докки, с отвращением глядя на тарелки с едой — есть ей не хотелось. Она налила себе крепкий кофе и с сомнением посмотрела на сдобные румяные булочки.
— Опять про этого генерала тараторили, — говорил Афанасьич, не глядя на нее и делая вид, что страшно занят перестановкой тарелок. — Дался он им. Сказывали, что вы, барыня, его у них уводите.
Краем глаза он покосился на Докки, но она лишь повела плечами, уткнувшись в чашку.
— Глазки-то распухли, красные — неужто плакали? Вот те история! Совсем не дело из-за генералов слезы лить, — не выдержал Афанасьич. Он определенно настроился выведать у Докки подробности о пресловутом генерале, из-за которого поднялся такой шум.
Она опять промолчала, Афанасьич же добавил:
— Из-за баб и злых языков реветь — тож занятие пустое, а что касаемо генерала этого, так он и вовсе вашей слезинки не стоит.
— Мне сон дурной приснился, — поспешно сказала Докки, зная, что теперь слуга от нее не отстанет, пока не выведает причину слез.
Она редко плакала. Сама по себе не была плаксивой, да и покойный муж слез ее не переносил. Когда в начале семейной жизни Докки порой украдкой плакала, если барон это замечал, то бил ее по щекам, приговаривая, что не потерпит истерик в своем доме, и она приучилась молча переносить переживания, внешне их никак не проявляя.
— Дурной сон просто не объявляется, — проворчал Афанасьич. — Знать, мысли вас беспокоят или тому еще причина какая есть…
Он вышел, но вскоре вернулся и поставил перед ней миску с травяным отваром.
— Тряпицу вымочить да на глазки наложить, чтоб краснота прошла. А я пока прикажу лошадей оседлать. Нечего дома сидеть — лучше покататься, проветриться, — сказал он, зная, как барыня любит верховую езду. — На скаку все дурные мысли из головы выветрятся.
Через час Докки ехала на Дольке в сопровождении Афанасьича в противоположную сторону от тех мест под Вильной, где обычно прогуливались их знакомые. Благодаря чудодейственному отвару глаза ее приняли нормальный вид, а свежий воздух и быстрый галоп вернули краски на лицо и подняли настроение.
— Там впереди деревня какая-то, — Докки придержала кобылу, увидев вдали крыши домов и показавшийся из-за поворота дороги военный обоз. — Давай свернем сюда, — она кивнула на небольшую рощицу с правой стороны, кудрявым островком стоявшую посреди долины.
— Как бы на болото не попасть, — Афанасьич окинул взглядом изумрудный луг, раскинувшийся между рощей и дорогой. — Кочки эти мне не по душе. Чересчур зеленые.
Военные фуры тем временем приблизились, и в одном из верховых, сопровождающих обоз, Докки признала Швайгена. Он с улыбкой подъехал к ней, и они встали рядом на обочине, пропуская мимо телеги.
Барон поинтересовался, как прошел бал. Накануне по делам службы он покинул его посреди вечера и теперь жаждал узнать, что было после его отъезда. Докки очень бегло описала ему остаток празднества и ужин в саду, благоразумно не упоминая имени Палевского.
— Я крайне сожалел, что был вынужден вас покинуть, — сказал Швайген. — Остается надеяться, что в следующий раз мне повезет больше: чем дольше я нахожусь в вашем обществе, тем более считаю себя счастливейшим человеком на земле, — галантно добавил он.
Докки рассмеялась. Ей было очень приятно общаться с бароном, который всегда был приветлив и общителен. «Не то что некоторые, которые вечно норовят сказать мне какую-нибудь колкость», — подумала она.
А Швайген заговорил о новом эскадроне, приписанном к его полку, из-за прибытия которого ему и пришлось выехать ночью из Вильны.
— Вечные проблемы с лошадьми, амуницией, оружием, — жаловался он. — Не хватает продовольствия, хотя в округе много магазинов. Вот, — Швайген показал на тянущиеся мимо телеги, — переправляем фураж в третий эскадрон.
Он усмехнулся и весело пожаловался:
— Сегодня утром бригадный командир чуть не посадил меня под арест.
— За что?! — ахнула Докки.
— Ротмистр одного из моих эскадронов был одет не по форме. Хорошо, появился Палевский и остановил бурю, которая на меня надвигалась.
Едва Швайген упомянул генерала, Докки поспешила удивиться:
— Неужели за некоторую небрежность в одежде могут арестовать?
— Еще как могут! — поморщился он. — Так мудрят с уставом и муштрой, что диву только даешься. К счастью, наш Че-Пе по пустякам не придирается. Но послезавтра очередные маневры, которые будут наблюдаться государем, так корпусной мотается теперь целыми днями между полками и бригадами, проверяет нашу готовность. Морока одна с этими парадами да маневрами, — доверительно добавил он. — Французы под носом, а мы маршируем.
«Утром Палевский уже был в одной из своих бригад… Интересно, когда ж он спал? Верно, ему пришлось выехать из Вильны сразу после бала», — с сочувствием подумала она и быстро, боясь, как бы разговор не перекинулся на генерала, спросила:
— А что война? Что слышно?
— Это тайна для всех, — заговорщически сдвинув брови, улыбнулся барон. — Все шепчутся, шушукаются, никто ничего не знает, но французы подводят все новые и новые войска в Восточную Пруссию и Варшавское герцогство. Бонапарте в Данциге. Он-то наверняка знает, будет война или нет. Поскорее бы решилось — мочи уж нет пребывать в неизвестности и все время маршировать.
Докки встревожилась:
— Но если начнется война, не опасно ли находиться в Вильне?
— Думаю, опасно, — прямо сказал он. — Хотя здесь и стоит армия, но, ежели поблизости будет сражение… Вам лучше всего уехать отсюда, и чем скорее вы это сделаете, тем лучше. Хотя мне вас будет очень не хватать, Евдокия Васильевна, — Швайген склонился к ней и дотронулся до ее руки. — Все время нашего знакомства вы не расположены были выслушать меня, и я молчал. Но теперь, раз уж нам суждено расстаться, смею ли я надеяться…
Он сжал ее пальцы, держащие повод.
— О, барон, — Докки замялась, тщательно подбирая слова. — Я не могу… не могу подавать вам надежду…
Она чувствовала на себе цепкий взгляд Афанасьича, со стороны наблюдающего за ней и Швайгеном. Конечно, слуга догадывался, что происходит, да и сама ситуация была крайне неловкой и для нее, и для барона, перед скорым расставанием решившегося объясниться. Докки его было ужасно жалко, но она не знала, как смягчить свой отказ. А из его глаз исчезла всегдашняя улыбка.
— Я знаю, — он не отпускал ее руки. — Вы всегда были сдержанны и ни разу не дали мне повода думать, что испытываете ко мне большее чувство, нежели дружба. Но я хотел… Нет, не говорите! — воскликнул он, едва Докки попыталась что-то сказать. — Не вовремя и некстати затеял я этот разговор. Не стоило его начинать — ведь я заранее знал ответ. Простите меня…
Докки была растрогана. Свободной рукой она коснулась его руки, все сжимающей ее пальцы.
Ознакомительная версия. Доступно 27 страниц из 131
Внимание!
Сайт сохраняет куки вашего браузера. Вы сможете в любой момент сделать закладку и продолжить прочтение книги «1812. Обрученные грозой - Екатерина Юрьева», после закрытия браузера.