такого не удавалось.
Ритмы романских языков звучали слаженно, в такт. Спустя двадцать минут мы шептали что-то друг другу на ухо в конце стола – вели нашу первую беседу, – и вдруг…
– Макконахи! – заорал мой приятель, перекрикивая музыку.
Два часа ночи. Бар закрывался.
– Дай мне пять минут, – сказал я, для наглядности ткнул в него растопыренной пятерней и обратился к своей новой знакомой: – Поехали ко мне? Мы с ребятами собрались выпить еще по стаканчику.
– Нет, спасибо, не сегодня. Как-нибудь в другой раз, – дружелюбно ответила она.
Черт возьми.
Я проводил ее на стоянку, но, как ни странно, ее машины там не оказалось.
– Я припарковалась вон там! – сказала она, указывая на свободную площадку у бензозаправки рядом с клубом.
– Белый «авиатор»? – уточнил служитель заправки.
– Да, – подтвердила она.
– Его увезли эвакуаторы. Это парковка только для посетителей заправочной станции.
– Слушай, поехали ко мне, – снова сказал я. – А потом мой шофер отвезет тебя домой.
– Ладно, – наконец согласилась она.
Мы сели во внедорожник, и два моих приятеля переместились на третий ряд, в самый конец салона.
03:30 утра. Мой дом
– Что ж, спасибо за выпивку. А сейчас мне пора, – сказала она.
Я проводил ее к подъездной дорожке, где должен был ждать шофер. Но шофера почему-то не было.
Я напустил на себя озабоченный вид:
– В чем дело? Куда он запропастился? Невероятно! Прости, давай я вызову такси.
В этой части Голливуд-Хиллз очень ненадежная мобильная связь, но у меня был и стационарный телефон. Я обзвонил три таксомоторных компании, и что вы думаете? Ни одна не приняла заказа.
– Если хочешь, располагайся в гостевой спальне.
Пятый час утра, никаких машин пока не предвиделось, так что она согласилась. На всякий случай я еще два раза заглянул в эту спальню, проверить, не нужно ли чего моей гостье. Оба раза меня выставили за дверь.
Я проснулся около одиннадцати утра. Спускаясь по винтовой лестнице в вестибюль, я слышал, что из кухни доносятся оживленные голоса и смех. Так разговаривают только люди, которые ничуть не стесняются друг друга. Старые друзья.
Она, все в том же бирюзовом платье и с теми же карамельными плечами, сидела на кухне, спиной ко мне, за стойкой центрального «островка». Беседовала. Моя экономка готовила оладьи на всю компанию. Два моих приятеля, без рубашек, хохотали над какой-то скабрезной историей, которую только что рассказала моя гостья.
Все это походило не просто на дружескую беседу, а на встречу старых приятелей. В моей гостье не было ни напускного смущения, ни подростковой неловкости, обычной после ночи, вынужденно проведенной у малознакомых людей. Уходить она тоже особо не спешила, а держала себя с доброжелательной уверенностью.
Я позвонил на бензозаправку, узнал, куда именно эвакуаторы увезли машину. Штрафстоянка находилась в часе езды от моего дома, и я вызвался отвезти туда мою гостью. В машине я поставил альбом одного из моих любимых реггей-музыкантов, Мишки, – я как раз был его продюсером[16].
Я вел машину. Мы слушали музыку. Прозвучали две песни, потом три, но никто из нас не произнес ни слова. Нам не нужно было разговаривать. Мы не стремились заполнить молчание. Молчание не было неловким. Оно было золотым.
Наконец мы приехали на штрафстоянку, отчаянно сожалея, что она не во Флориде. Перед тем как попрощаться, я попросил у Камилы номер телефона. Она полезла в сумочку, достала скомканную страничку, вырванную из блокнота, и записала свой телефон.
Я хотел поцеловать ее на прощанье, но она повернула голову, так что поцелуй пришелся лишь в левый уголок рта.
Я спросил, не хочет ли она встретиться со мной вечером.
– Хочу, – ответила она. – Но не могу. У отца сегодня день рождения.
– А завтра?
– Позвони мне.
Отъезжая, я помахал ей на прощание. Она помахала мне в ответ.
Девять лет назад амазонская русалка меня все-таки заметила. Она проплыла в глубокие воды Атлантического океана, обогнула мыс Горн, устремилась вдоль Тихоокеанского побережья и наконец-то добралась до Голливуда и явилась в клуб на бульваре Сансет, где я тут же узнал ее бирюзовые очертания и карамельные плечи. Там она и завладела моими чувствами.
И сейчас, пятнадцать лет спустя, она по-прежнему остается единственной женщиной, которую мне хочется пригласить на свидание, с которой я хочу спать в одной постели и с которой мне нравится просыпаться по утрам.
ЗЕЛЕНЫЙ СВЕТ
Мы с Камилой встречались около года, когда мне предложили роль в фильме «Золото дураков». Съемки проходили в Австралии.
Прежде я всегда ездил на съемки в одиночку и жил один, но Камила заняла в моей жизни особое место. Я хотел, чтобы три месяца в Австралии мы провели вместе, в двуспальном доме, который я собирался снять на пляже Порт-Дугласа. Мне не хотелось с ней расставаться. Мне нравилось думать, что я повсюду буду с ней. Я пригласил ее с собой.
– А не пожалеешь? – спросила она.
– Нет.
– Ты уверен?
– Да.
– Хорошо. Только сперва нужно кое-что уладить. У меня должна быть своя спальня, своя ванная комната и свой ключ от дома.
– Договорились.
Она поехала со мной. Осталась. В своей комнате она не спала, своей ванной почти не пользовалась, как и своим ключом от дома. Но для нее была важна ее личная свобода и наша свобода на этой стадии отношений.
Очень мудрое решение.
Месяца через два съемки прервались на новогодние каникулы. Я запланировал шестидневную поездку на Папуа – Новую Гвинею – серфинг, хижины, джунгли, приключения.
Мы плавали, ныряли, бродили по джунглям, ходили на деревенские рынки и посещали местные племена. Мы жили в хижине на краю джунглей. Электричества там не было, да мы в нем и не нуждались. Все было дико, прекрасно, волшебно.
На четвертый день мы сидели перед хижиной, отдыхая после любовных утех, любовались закатом над Соломоновым морем и потягивали коктейли, прежде чем присоединиться к местным жителям в баре неподалеку.
Я понял, что влюблен.
– Что я должен сделать, чтобы тебя потерять? – спросил я, полуобернувшись и краем глаза глядя на нее.
Она подносила бокал к губам. Ее рука не дрогнула, не застыла, а продолжала плавное движение, будто никакого вопроса задано не было.
Она медленно пригубила коктейль, не отводя глаз от заката, потом сделала большой глоток и так же медленно поставила бокал на круглый влажный след, оставшийся на ручке деревянного кресла.
– Ну, это очень просто, – сказала она, повернувшись ко мне.
У меня бешено забилось сердце. Она посмотрела мне в глаза:
– Изменись.
ЗЕЛЕНЫЙ СВЕТ
Когда мы вернулись из Австралии, Камила собралась переезжать из Нью-Йорка на запад. Дом в Голливуд-Хиллз был идеальным местом для влюбленных, но это был мой дом, а нам обоим хотелось начать все заново, построить совместную жизнь. Поэтому мы обосновались в трейлерном парке на пляже Малибу-Бич, в моем двадцативосьмифутовом «Эйрстриме» по прозвищу «Каноэ». Намереваясь провести дальнейшую жизнь вместе, мы серьезно обсудили будущую семью и решили в
