Нагасаки, не видели другого места, где подавали бы американскую еду.
Тёо-Тёо улыбнулась им и ответила:
— Да, мы открываемся в пятницу, пожалуйста, заходите!
— Непременно зайдем! — с энтузиазмом отвечали они.
Сердце Бабочки пело: эти моряки напомнили ей сына, и однажды в ее ресторан зайдет другой молодой человек, это будет Дзинсэй!
Завтра она должна вернуться к уходу за садом и вырвать все сорняки, которые задушили розовые кусты, выросшие из семян, привезенных в Нагасаки Пинкертоном.
— Скоро в наш американский сад вернутся бабочки, — сказала она Судзуки на следующий день, когда они приступили к делу: стали выдергивать сорняки и приводить в порядок клумбы. — Даже им не нравится видеть некрасивые, запущенные розовые кусты.
И действительно, уже через несколько недель аккуратно постриженные розовые кусты расцвели, и пышностью красок с ними могли сравниться лишь вновь вернувшиеся бабочки.
С затуманившимся взором Тёо-Тёо вспомнила тот давний теплый ленивый денек, когда ей на волосы села ярко-желтая бабочка и отец в шутку назвал ее Тёо-Тёо, Бабочкой…
ГЛАВА 25
За долгое путешествие через Тихий океан Кен с Джорджем крепко сдружились, неуловимо связанные прошлым, проведенным в японском портовом городе Нагасаки.
Слушая, как Джордж описывает свое пребывание в Японии, Кен все меньше опасался неизвестности, которая поджидала его в конце пути. Ему все меньше докучал назойливый вопрос: не слишком ли он поспешил, сразу после смерти отца прыгнув на первый же корабль, идущий в Японию?
Каждый вечер, глядя на мечтательное лицо матери, чей портрет он повесил на стене над койкой, Кен все больше убеждался, что принял правильное решение. Ни он, ни его японская мать так и не нашли бы покоя, не отправься он в это путешествие.
— Бабочка была еще очень молода, когда отец ее бросил, а значит, вполне могла снова выйти замуж. — Эта мысль занимала его все сильнее, и как-то вечером он поделился ей с Джорджем. — Вы ничего об этом не слышали?
— Да, она была совсем юной, когда стала работать гейшей в Маруяме, ей не могло быть больше двадцати, — ответил Джордж. — Когда я уезжал, о замужестве не было и речи, мы иногда видели ее в порту, она смотрела на корабли и ждала, когда ваш отец вернется к ней, как обещал. Мне было очень ее жаль, такая жизнь не для прекрасной молодой женщины. Ваш отец сломал ей жизнь, и я не верю, что он собирался к ней вернуться. Жаль, что вы не видели тех гейш в Маруяме, Кен, — продолжал Джордж. — Такие нежные, красивые, так хорошо обучены искусству заставить мужчину чувствовать себя королем, что очень трудно было себя сдерживать. Но ваша мать была иной, она работала в заведении, где посетителям не разрешалось домогаться девушек. Все знали, что Тёо-Тёо — девушка достойная, поэтому, чтобы ее заполучить, вашему отцу пришлось сделать вид, будто он на ней женится, и представить ее своей супругой.
— Что значит: сделать вид, будто он на ней женится?
— Ходили слухи, что их брак не имел юридической силы. Бенджамин Пинкертон просто провел какую-то традиционную церемонию, чтобы Тёо-Тёо поверила, что выходит замуж. Простите, что так выражаюсь о вашем отце, но каков подлец! Именно поэтому он смог бросить ее и жениться в Америке на вашей приемной матери.
— Если он поступил так с такой юной доверчивой девушкой, как Тёо-Тёо, то заслуживает, чтобы его называли подлецом, Джордж! — ответил Кен.
На корабле было не так много занятий, поэтому Кен целыми вечерами собирал крупицы информации о Тёо-Тёо в одно целое, и постепенно у него вырисовывалась картина жизни его матери.
Ему уже не терпелось добраться до Японии, и плавание стало казаться бесконечным.
Несколько дней спустя по кораблю через громкоговоритель разнесся голос капитана, передающий с помехами долгожданное объявление. На горизонте показалась земля, и уже через несколько дней корабль прибудет в порт Нагасаки!
По рядам усталых пассажиров прокатилась волна восторженных возгласов, и Кен присоединился к толпе, устремившейся на палубу в безумном порыве наконец увидеть заветную землю.
Словно подпитываемый энергией людей, поднялся сильный ветер и разметал ему волосы. Увидев Джорджа, Кен крикнул ему:
— Мы подплываем к Нагасаки, Джордж! Боже, я уж думал, это путешествие никогда не закончится!
Уже стемнело, поэтому тонкую полоску земли, которую все выискивали на горизонте, невозможно было разглядеть, и разочарованные пассажиры поплелись обратно в каюты.
Кен всю ночь проворочался на койке, дожидаясь рассвета, который, казалось, никогда не наступит. Теперь, когда путешествие подходило к концу и он вот-вот сможет найти ответы на загадки своего прошлого, Кена снова охватило беспокойство. Всю ночь его терзали уместные и неуместные опасения.
А вдруг это все миф, иллюзия, и никакой Тёо-Тёо-сан не существует? И «ребенка Бабочки» тоже не существовало? Но откуда же тогда взялись все рассказы, которыми Джордж потчевал его несколько недель? Они казались такими реальными, он никак не мог их выдумать!
И только когда в каюту просочились первые призрачные лучи рассвета, Кен провалился в глубокий сон без сновидений. По иронии судьбы он проспал восход и пропустил момент, когда другие пассажиры возбужденно повалили на палубу, чтобы увидеть темную полоску земли, наконец появившуюся на горизонте.
Проснулся Кен от громкого стука в дверь. Это был Джордж, он кричал:
— Кен, вы там? Я не нашел вас на палубе, а ведь земля уже показалась. Я думал, вы первым туда ринетесь!
Все еще сонный, Кен выскочил из каюты, едва заслышав слово «земля», и чуть не сбил Джорджа с ног.
— Поверить не могу! Я ждал этого момента все плаванье, а в итоге проспал! — простонал он.
На палубе уже было не протолкнуться. Пассажиры вовсю работали локтями, чтобы увидеть землю. Никто и не вспоминал об учтивости.
Кен никак не мог протиснуться к борту и уже хотел было сдаться, когда заметил шест, на котором в каждом порту поднимали флаг.
Поколебавшись всего долю секунды, Кен сбросил туфли и стал карабкаться на шест, не обращая внимания на боль, которую грубая поверхность шеста причиняла обнаженной коже.
Когда он залез на самый верх, неожиданно выглянувшее солнце разогнало утренний туман, и, качаясь на непрочном шесте, Кен впервые увидел японский берег, тонкую синевато-черную полоску, аккуратно прочертившую необъятный океан.
— Япония! — крикнул он. — Я ее вижу!
По палубе прокатился гром аплодисментов, и другие пассажиры закричали в ответ:
— Земля на горизонте!
Когда аплодисменты стихли и толпа погрузилась в почти благоговейное молчание, Кен услышал, как Джордж кричит ему снизу:
— Слезайте, безумец! Вы же не хотите свалиться и сломать себе шею, еще не ступив на японскую землю?
