говорить. — Мы же семья, верно?
От собственных слов меня едва не скрутило. Мне давно не приходилось прибегать к таким трюкам, чтобы добиться желаемого.
— Да… — Микель потерся щекой о мое плечо и мягко продолжил. — Я очень счастлив, что вы рядом со мной.
Я не знала, что мне на это ответить, так что просто погладила его по плечу и направила взгляд в небо. Наконец, художник кивнул и подозвал нас взглянуть.
Открывшаяся перед нами картина мне, на удивление, понравилась. Необычно и забавно. Микелю достался образ кролика с опухшим носом, что пережил какие-то генетические эксперименты и доверчиво жался ко мне — змее с тремя языками и тремя глазами, что собиралась этого самого кролика проглотить. Не знаю, дело в воображении или в запахе краски, но художник явно постарался.
— Что думаешь, Микель? — я хлопнула его по плечу и улыбнулась. — Оставишь ее себе?
Маленький разум только пытался осознать увиденное, так что ответом мне был пораженный кивок и приоткрытый рот.
— Мы покупаем. Какова цена?
Художник прижал руку к груди и поклонился. Джудит хихикнула, но, когда я посмотрела на нее, сразу сделала серьезное лицо.
— Пятнадцать теров, госпожа. Я рад услужить вам.
— Возьмите двадцать. Теперь, благодаря вам, — я постаралась приложить все силы, чтобы скрыть саркастичный тон, — меня ждет увлекательный рассказ брата обо всем, что он успел узнать.
Никто не понял истинного значения моих слов, кроме Нины, которая тихо фыркнула. Похоже, она прекрасно понимала, что Микель непременно захочет обсудить все, что узнал.
Попрощавшись с творцом, мы направились в сторону кареты. Джудит с Ниной несли холст, пока Микель вприпрыжку шагал рядом со мной. Когда он взял меня за руку, я поняла, что мои усилия были не зря.
В карету я залезла первой, усевшись прямо над уликой. К счастью, запах ощущался только вплотную к ящику, потому остальные ничего не почувствовали. Когда карета тронулась, я с усталостью посмотрела на Микеля, что не мог усидеть на месте. В конце концов, я не выдержала.
— Микель, теперь можешь рассказать, — я откинулась на сидении и набралась терпения, — что узнал сегодня.
— Представляете, красный цвет ярче всего выделяется на картине, даже если он не в центре! А еще, красная одежда вызывает более сильные волнения у слушателей! Грустно, что у меня нет красной одежды…
Я выдержу это. Мне всего лишь нужно потерпеть.
Глава 30
Стоило нам вернуться, как я сразу же отослала Нину и Микеля, что исчерпал лимит своих новых знаний всего лишь несколько минут назад. Когда они оказались достаточно далеко, я сразу же занялась делом, решив довериться Джудит.
— Джудит, мы должны незаметно донести этот ящик до моей комнаты, — я сдвинулась в сторону, давая ей увидеть нелегкую ношу. — Он очень тяжелый, но нам нужно двигаться быстро, чтобы не встретиться с кем-нибудь по пути.
Я вылезла из кареты и Джудит, последовав за мной, придвинула ящик ближе.
— Госпожа, что там? — ее лицо скривилось, и она сделала резкий вдох. — Пахнет просто ужасно!
— Знаю, но мне нужно это. Ты единственная, кому я могу довериться, Джудит.
Она промолчала, а затем склонила голову и взялась за ящик с одной стороны.
— Я не подведу вас, госпожа. Но, умоляю вас, — я взялась за ящик, и мы, совместными усилиями, понесли его, — не открывайте это в моем присутствии. Этот запах невыносим!
Я бы усмехнулась, если бы могла дышать, таща на себе такую тяжесть. Джудит была прекрасным исполнителем — неболтлива, сообразительна и, что нравилось мне больше всего, очаровательно непосредственна. Она не раздражала меня, как Нина, и не казалась излишне правильной, как Элади. Потому, я чувствовала себя рядом с ней более-менее комфортно.
Нести нечто настолько тяжелое, да еще и воняющее, было совсем нелегко. Нам приходилось останавливаться и делать передышки, что не способствовало быстрому передвижению. Если Джудит выглядела уставшей, то я и вовсе почти разваливалась на части — руки ныли, как и спина. В том случае, если рухну без сил, всегда смогу обвинить беспомощное тело.
По дороге в комнату мы едва не столкнулись с несколькими служанками, но нам повезло — они завели разговор, пока мы замерли за углом.
— У меня уже руки ноют от этой уборки! Может, податься в любовницы к благородному? Там хоть руки не стаскаются.
— Ну да, стаскается кое-что другое, — раздался смех двоих, и я сильнее прижалась к стене. — Хочешь закончить, как Дрива? Она тоже в любовницы подалась, да где ж она теперь?
Я не знала, о ком идет речь, и мне было все равно. От боли и тяжести все, что меня волновало — это ящик, ароматы которого, я уверена, впитались в мою одежду.
— Дрива, может, и дура, да денег наверняка стрясла! Или хоть меньше полов перемыла, — послышался тяжелый вздох, сопровождаемый звоном ведра. — Давайте работать. Не хочу возиться с этим до следующего утра.
— Ну да, ты возиться предпочитаешь с другим. В спальнях, например!
Громкий смех смешался со злобным ворчанием, когда три служанки покинули коридор. Я выдохнула и посмотрела на Джудит, что покраснела, как рак.
— Устала, Джудит? Немного осталось, мы почти дошли.
— Госпожа, простите этих языкастых. Говорить так о матери молодого господина… Ужасно, что вам пришлось это выслушивать.
Осознание накрыло меня так, что я даже на секунду перестала проклинать воняющий ящик. На секунду.
— Откуда ты узнала об этом, Джудит? — она отвела глаза, и я заговорила тише. — Ты же недавно здесь? А это такая давняя история…
— Я… Простите, госпожа, — она попыталась склонить голову, но это привело бы к нашему громкому разоблачению. Мне пришлось удержать ящик и с недовольством посмотреть на нее. — Мне… разъяснили правила. Порядок работы. И… Как вам сказать…
— Говори, как есть, — я постаралась улыбнуться, несмотря на боль. — Или ты боишься меня?
— Нет! Я правда не боюсь… — я не стала отводить взгляд и, выдохнув, она призналась. — Правила касались и поведения в присутствии господина. Чтобы… — ужас на ее лице стал почти животным, но
