Постепенно Зур’дах ощутил, что тело покрывается мелкой, липкой моросью, — влажность становилось настолько высокой, что стало трудно дышать.
— Рядом источник, — тихо произнес Ксорх.
А потом добавил, уже обращаясь к детям:
— Дышите медленно, глубоко и редко, поняли?
Горло гоблиненка, чем дальше они заезжали, тем больше словно бы сдавливал невидимый обруч, а на тело наваливалась неожиданная тяжесть. Понемногу начинало клонить в сон. Он начал дышать медленно и глубоко, как им и сказали.
По всему его телу выступили капельки пота. В горле запершило и Зур’дах еле сдерживался, чтобы не задышать часто и быстро.
Через десяток минут, который все дети переносили тяжело, влажность в тоннеле начала уменьшатся. Соответственно уменьшению влажности, уменьшалось и количество живности и растительности вокруг.
Еще столько же времени прошло прежде чем вновь вернулся обычный, суховатый воздух, и на стенах не осталось и следа от той буйной растительности, только редкие растения. Без близкого источника влаги жизнь закономерно угасала, ее становилось меньше.
Вскоре их отряд и вовсе остановился.
Несколько Охотников достали из крайней телеги небольшой мешок, и начали оттуда вытаскивать странные мешочки и один за други раздавать их детям.
Дети вертели их в руках не понимая, — зачем это им?
— Впереди опасное место, — вышел вперед Ксорх, чтобы его видели все дети, — По моей команде, вы натягиваете мешки на голову, и задерживаете дыхание. Дышать нельзя, пока я не скажу. В это время, мы постараемся проехать место побыстрее. Вдохнете, — умрете.
Зур’дах смотрел на мешочек и плотной ткани, такой и воздух почти не пропускает. Однако, если Охотники говорят, что впереди настолько опасно что дышать нельзя, значит так оно и есть.
Впереди, на стенах тоннеля появились капельки странно блестящей влаги, которая переливались всеми цветами радуги. Капли стекали вниз, оставляя медленно затухающий разноцветный след.
До этого ящеры ехали медленно и спокойной. А вот дальше…
— Натягивайте мешки! — рявкнул во весь голос Ксорх. — Живо!
Зур’дах все же успел увидеть, что там дальше.
А дальше… с потолка сплошной стеной спускались переливающиеся глянцево-черным капли. Гоблиненок вздохнул. Они даже выглядели как-то опасно, не говоря уж о том, что у него вдруг начали непроизвольно вставать дыбом волоски по всему телу.
Он крепко прижал к голове мешок и задержал дыхание. И сразу услышал, как неистово начали погонщики стегать ящеров, а те, недовольно замычав ускорились раза в три. Значит могли быстрее ехать когда нужно.
Капли, словно кусочки зеркала стали появляться на телах детей и охотников.
— Не трогать! — раздался голос Ксорха, — Ни руками, ни ногами, ничем не трогать. Будет жечься. Сильно, но вы терпите.
По всей видимости эти самые капли ему ничем не мешали, потому что говорил он спокойно.
Привычки задерживать дыхание у Зур’даха не было, а потому, уже через минуту его начало распирать от желания вдохнуть свежего воздуха. Голова, казалось вот-вот лопнет от перенапряжения.
Телеги беспрестанно подскакивали на камнях. Ящеры гнали уже во всю прыть, подгоняемые кнутами погонщиков.
Зур’дах терпел. Кроме того, что не хватало воздуха и дико распирало легкие, капли немилосердно жди руки ноги и даже. Каждая капля, будто кусочек раскаленного угля, прожигала кожу с шипящим звуком за которым следовала вспышка боли.
Кто-то из детей, справа от Зур’даха громко вдохнул. Не выдержал.
— Еще немного! — рявкнул Ксорх. — Терпите! Терпите, если жить хотите!
Сам он тоже бежал наравне со скоростью ящеров вместе с остальными Охотниками.
Вдохнувший закашлялся. А через несколько мгновений послышалось еще с десяток почти одновременных громких вдохов.
Зур’дах терпел. Стиснув зубы. Не обращая внимания на боль по всему телу, даже лицо капли прожигали, и мешок похоже им не мешал.
Горло и легкие просто разрывались, надо было срочно вдохнуть.
Терпи!
Заставлял гоблиненок себя.
Не помогало. Рот волосок за волоском начинал открываться. Удержать его не было сил. Зур’дах пытался.
Давай!
— Еще чуть-чуть! — орал Ксорх.
Я смогу!
Секунда-другая, и Зур’дах понял, что не может больше терпеть. Все тело, словно было готово взорваться изнутри от бешеного недостатка воздуха. В глазах уже давно потемнело и он ничего не видел.
Гоблиненок вдохнул.
— Ахххх… — раздался протяжный стон измученного горла гоблиненка.
Не дышать, он больше просто не мог.
Глава 17
— Вдыхайте! — почти вслед за вдохом гоблиненка раздался голос Ксорха.
Ящеры все еще во весь опор несли телеги, но уже понемногу начинали сбавлять скорость. Стены тоннеля перестали мелькать так быстро.
Зур’дах лежал на полу телеги и громко стонал-дышал.
Как хорошо.
Воздух немилосердно драл легкие, но гоблиненок со слезами на глазах искренне наслаждался им.
Остальные дети, как и он, лежали на полу телег и тоже хватали воздух как выброшенные на берег рыбы.
Несколько минут все замедляющейся скорости ящеров, и они, наконец вернулись к своей обычной скорости, — медленного шага.
— Поди проверь, кто там в отключке. — приказал шаман одному из Охотников помоложе.
Тот на ходу запрыгнул в телегу.
Зур’дах приподнялся и вытер лоб. Руку тут же обожгло. Оставшиеся капли черной блестящей жидкости разъели кожу ладони.
Он вскрикнул, а потом осмотрел остальное тело; руки, ноги, грудь, — все теперь было в крошечных каплевидных ожогах. Но больше ничего. Черной жидкости на теле не осталось.
Теперь, однако, каждое малейшее движение отдавалось острой болью, а если не двигаться, то все равно, наступала тупая, постоянная боль от ожогов.
— Этот наглотался. — сообщил охотник, поднимая безвольное лежащее тельце одного из гоблинят.
— Сюда тащи. — прозвучал в ответ голос шамана.
Ящеры окончательно остановились.
Эта бешеная скачка их вымотала для предела. Они явно не были созданы для таких скоростей и нагрузок.
