с блюдце стала просить исполнить то, чего ей так хотелось.
А за окном не переставали сверкать молнии. Рёв ветра клонил ветви любимой яблони маменьки. Шлёпанье капель разносилось по детской в ритме вальса. Землистый запах, промозглые порывы и ледяной дождь – три составляющие, которые не воспринимались Настёной как доводы против прогулки.
– Ладно, – сдался Влас, приготовившись промокнуть, закоченеть, но всё же осчастливить сестру.
«Если бы я только не согласился… если бы узнал раньше…» У него были тысячи этих «если».
– Так, значит, тётя поддержала твой выбор? – задал вопрос Ярослав, как бы невзначай поглядывая на него.
Влас отпил крепкого чаю и нехотя прислушался к разговору.
– Я знал, что она желала иного. Но набрался смелости и попросил, даже не надеясь, а она согласилась. – Мальчик передвинул пешку и улыбнулся своим же словам.
От упоминаний о каких-либо положительных чертах характера этой особы состояние души Власа, и без того безрадостное, омрачалось вдвойне.
– На самом-то деле она очень добрая. Просто не любит этого показывать, – шёпотом признался Илья, но неожиданно обострённый слух Власа это уловил.
«Добрая, как милая гадюка, которую случайно спутал с ужом, – усмехнулся Влас. – Впрочем, – продолжил он рассуждения, – вероятно, для кого-то она и впрямь может таковой казаться. Если этот кто-то представляет для неё интерес».
Весь оставшийся вечер прошёл в детских восхищениях графиней и подшучиваниях Ярослава, который отчего-то решил, что Влас спал и видел, как бы разузнать о её жизни побольше.
* * *
Заплетая косу, она с тоской подметила, что волосы стали тоньше. Волосинки, точно медные проволоки, опутывали зубчики деревянного гребня, который когда-то брат сделал для неё своими руками. С того дня утекло столько воды, что иногда ей казалось, будто она и вовсе всё выдумала.
Однако в сновидения, что по большей части были беспокойными, таки проникали воспоминания, в существовании которых Мария не сомневалась. Многие из них можно отнести к безобидным или даже приятным. Например, ей снилось, как на устах брата, не запачканных алкогольной отравой, распускалась заботливая улыбка. Да, тогда он ещё чувствовал себя старшим братом и вёл себя соответствующе, а не пытался перекинуть все заботы на её плечи.
Впрочем, когда всё только-только начало меняться, Мария даже хотела помочь. Сначала это были уроки: она прописывала за него буквы, переводила тексты с латыни, заучивала вместе с ним поэмы. Потом посыпались просьбы иного характера. Мария могла вести за него переписки или выполнять поручения отчима. «Пускай, – думала она. – Мне ведь совсем несложно». Поступая так, Сергей хотя бы не смотрел на неё как на пустое место. Как сталось после, когда он покинул дом и приезжал только на выходные или праздники.
Со временем Мария смирилась и с братским безразличием, и с тем, что ею пользовались, и даже с незрелой натурой маменьки, которая вела себя так, словно у неё не было детей. Привыкнуть можно ко всему. И она привыкла. Свыклась с ощущением, что должна давать что-то взамен, чтобы её заметили. Она считала так и по сей день, за тем исключением, что с возрастом к этому правилу добавилось осознание – не за всяким вниманием стоит гнаться.
Задув свечи в канделябре, графиня скользнула под одеяло, чувствуя, как по всему телу рассыпались мурашки. Постель не спешила прогреваться. Мария засыпала с мыслями, что такой холодной ночи у неё не было никогда.
Глава 14
Сердце красавиц склонно к безумствам
Графиня на время обратилась мышкой: маленькой, незаметной и тихонькой. С другой стороны, Илья, утомлённый охотой и новыми впечатлениями, спал крепко, не показывая ни малейших признаков того, что заметил её присутствие.
Она встала на рассвете, когда зорька едва пробилась сквозь морозный узор на стекле. Предстояло сделать многое до обеда, но, прежде чем покинуть усадьбу, она потворствовала своей слабости и заглянула к племяннику.
Уняв волнение детской безмятежностью, Мария неторопливо, пятясь спиной, вышла и притворила дверь. Удовлетворённо выдохнув, она обернулась – рот приоткрылся в немом восклицании от неожиданности.
– Доброе утро! – бодро произнёс старший Ранцов с извиняющейся улыбкой.
Переведя дух, Мария прислушалась к звукам в детской и, убедившись, что они не разбудили Илью, проворчала:
– Доброе.
От Ярослава Михайловича веяло цветочным благоуханием, словно, перед тем как покинуть спальню, мужчина не поскупился и нанёс духи на все открытые участки кожи и, возможно, совсем немного на одежду. Принюхавшись, она вдруг поняла, что запах напоминал вовсе не цветок, скорее варенье – сладкое, розовое и густое.
– А вы ранняя пташка, графиня. Или вас допекает бессонница? – участливо поинтересовался он, придерживая её за локоть, пока они спускались по лестнице.
Окончательно расслабившись в его обществе, она даже позволила себе пошутить.
– Допекает, да вот только не та, о которой подумали вы.
Ярослав Михайлович закинул голову. Острый кадык задёргался от смеха, и Мария поймала себя на мысли, что ей впору вручать царскую грамоту – за последние сутки она сумела рассмешить обоих Ранцовых.
– Читал несколько её статей. Занятная эта Бессонница, правда?
– Её? Полагаете, их пишет женщина?
– Кто же ещё смог бы так красиво обращаться со сплетнями?
И хоть сама формулировка графине не пришлась по душе, в чём-то Ярослав Михайлович был прав. Какой-то смутный образ возник в голове, но хвататься за него она не стала. Сейчас нужно подумать о другом, поэтому она не преминула обратиться к мужчине с просьбой выделить ей коня.
– Уезд славится своими платками. Я хотела бы купить несколько в подарок тёте и няне.
– Поедете одна?
– Расстояние небольшое. Я в подходящей одежде. – В подтверждение слов она обвела руками чёрную шерстяную амазонку. Обычно один край юбки делался слишком длинным, другой – чуть короче, однако ткань неизменно должна была полностью скрывать ноги. Перед поездкой Мария попросила портных сделать крой более удобным и обязательно с вырезом под правым коленом. Это позволяло ей не только меньше путаться при подъеме на лошадь, но и дарило возможность прокатиться верхом, даже если не было дамского седла. – Кроме того, заверяю, я неплохая наездница.
– В таком случае дадим вам коня Власа. Он у него спокойный мальчик.
Графиня оторопела.
– Князь не будет возражать?
– Конечно нет!
Ярослав Михайлович подозрительно притих, словно обдумывал в голове что-то недоброе. Её начали одолевать сомнения, но, как по волшебству, мужчина отмер и вновь убедительно произнёс, растягивая звуки:
– О-о-определённо нет.
«Нет. Определённо. Ни в коем случае», – с угрозой высказывал свою точку зрения князь в голове Марии.
* * *
Конь вёз её неторопливой трусцой. Покачиваясь в седле, Мария осматривала бескрайние просторы. Безобидный морозец склеивал ресницы, ложился на открытый лоб и щёки, но графиня наслаждалась и этим. К тому же замёрзнуть ей не давало тепло животного, которое, как и говорил Ярослав Михайлович, оказалось необычайно послушным и деликатным. Он терпеливо ждал, пока она заберётся на него, дал ей время и на то, чтобы усесться поудобнее, а ещё охотно брал кусочки сахара из рук и даже подставлял морду для поглаживаний. Одним словом, она ему понравилась, в отличие от его хозяина. Вот почему Мария удивилась, когда вместо того, чтобы свернуть направо, конь пошёл в противоположную сторону.
Как бы она ни тянула поводья, упрямство животного переломить не удавалось. Когда он всё ж таки остановился у покатого склона, ведущего к озеру, Мария тяжело вздохнула. Похоже, призраки обладали большей силой, чем она могла вообразить.
Животное отказывалось ступать как вперёд, так и назад, беспокойно мотая головой. Тогда графиня решила спуститься. Скормив ему последнее лакомство, она наказала коню никуда не уходить в надежде, что умное животное так и поступит.
Выверяя шаги, Мария чувствовала, как всё сильнее и сильнее выгибаются её брови. У берега на валуне, приплюснутый конец которого выглядывал из озера, сидела молодая особа. Надо полагать, та самая, устроившая переполох. Грязно-каштановые волосы струились по худенькой спине и выпирающим лопаткам, спускаясь до узкой талии и почти сливаясь с чешуйчатой серой кожей. Что-то напевая, мёртвая вытащила ступню из воды, коей почерпнула ил со дна, и нанесла эту кашеобразную жижицу себе на грудь, впалый живот и бёдра.
Милый, милый, мой родной,Отчего ж ходишь с другой?Для чего поёшь ей песни,Держишь за руку, из мести?Но тебе верна всегда,Так для чего эта игра?Милый, милый, мой родной,Отчего стал мне чужой?Для чего кольцо на пальце,Колокола, венчанье, страсти?Брось глумиться, избегать,Дай себя поцеловать…
Похоже, что старая кухарка была права и злость утопленницы вызвана изменой любимого. Неужели её обида была так сильна, что после смерти перекинулась и на других?
Под подошвой что-то треснуло, и призрак вмиг замолчал. Медленно призрак повернул голову,
