окружали палисадник и тем самым решали проблему с поставками сырья для нового производства.
Лишившись постоянного места жительства за огородами, пчелы какое-то время прилетали к оставшимся на чердаке ульям, потом осели у нового владельца вместе с подаренной дедом пчелиной маткой. Осы же облюбовали оставленные на чердаке заброшенные хоромы. Они не особо докучали домочадцам, обустраивая свои гнезда и изредка залетая на летнюю кухню во время варки варенья, занимая себя в остальное время бабушкиным цветником в палисаднике.
Надо отметить, что в то время я еще не особо усердно учила природоведение и могла отличать разве что злополучные грибы чага, растущие на деревьях, от сыроежек. Живя на Севере, имела кое-какое представление о природных явлениях вроде северного сияния и полыньи, а вот о насекомых, если не считать приставучей интинской мошки, имела весьма скудные познания. Иначе говоря, отличить осу от пчелы я не могла, а потому справедливо считала, что эти маленькие жужжащие существа точно припрятали где-то мед. И я должна его добыть.
Двоюродный брат, немногим старше меня, приставил лестницу к чердаку и торжественно выдал мне ложку и банку для сбора меда. В мою задачу входило набрать меда к обеденному чаю для старших членов семьи, которые должны были вскоре вернуться с покоса. Брат любезно подержит лестницу, как настоящий джентльмен, мне же достанется самое легкое – зачерпнуть из круглого гнездышка ложкой да в баночку уложить. Делов-то!
Уже стоя на чердаке и оглядывая осиные гнезда, выбирая кокон побольше, я слышала рой возбужденных моим вторжением ос, но смиренно принимала это небольшое грядущее испытание. Подбадриваемая лестью брата о моих «способностях», я ткнула ложкой…
Дальнейшие события помню смутно.
Ворчание деда… Старая деревенская амбулатория… Ночной фонарь за окном, собирающий мотылей… Бабушкины причитания и вздохи… Дедушкина монотонная мантра: «Она сильная, справится, подумаешь, проблема! Мелочь – осы покусали, еще вся жизнь впереди… То ли еще будет…»
Помыв баночку, я бережно поставила ее на стол в зале. Отныне она будет служить мне вазой и потеряется намного позже…
***
Москва, сентябрь, 2000 год
Условие нашего проживания с детьми в двухкомнатной московской квартире было выполнено частично. Я отдала все деньги от продажи нашей брянской квартиры отцу. Теперь осталось найти работу, чтобы закрывать ежемесячные выплаты – тоже достаточно крупную сумму. Взамен отец выписал на меня генеральную доверенность, не забыв обозначить сумму оставшихся выплат. Где взять деньги – было пока не очень понятно, но я рассчитывала вскоре устроиться хоть на какую-то работу. Мотивируемая обещаниями отца заселить в свою комнату восточных граждан с местного рынка, я, недолго думая, отправилась в управу района, в отдел социальной работы, чтобы узнать, могут ли они помочь матери-одиночке, вдове с двумя детьми хотя бы с детским садиком (с гимназией для старшей дочери особых проблем не возникло).
В небольшом кабинете отдела соцзащиты за столом, усыпанном туго стянутыми папками, сидела строгая, но миловидная женщина в сером офисном костюме – начальник отдела социальной защиты. Она внимательно выслушала меня, изучила мои документы и сказала:
– С садиком вопрос мы решим. И с работой помогу, я сама вдова, два парня у меня, уже взрослые, знаю, что это такое. Приноси документы, есть одна вакансия, правда, нужно быстро сдать экзамен госслужащего, пару недель осталось, успеешь? Работа у нас в новом отделе, у тебя как со спортом? – окинув взглядом мою субтильную фигуру, спросила она. И добавила чуть иронично: – Вижу, крутиться умеешь хорошо, с «хулахупом жизни» справляешься. Деньги небольшие, но зато все соцгарантии, оплачиваемые больничные, отпуска. Поверь, лучше ты так сходу не найдешь, Москва – она слезам-то не особо верит.
И снова абсолютно чужие, незнакомые люди протягивали мне руку помощи, фактически решая мою дальнейшую судьбу.
Нужно ли было меня уговаривать дважды? Разумеется, нет.
Для того чтобы я могла работать в управе, нужно было сдать экзамен и подтвердить квалификацию. Учиться мне было не привыкать. Две недели я параллельно с работой на новом месте каждую свободную минуту, с минимальными перерывами на сон, штудировала специализированную литературу, осваивала стандарты, разбиралась, как все устроено в чиновничьей работе, чтобы наконец с честью выдержать экзамен на квалификационный разряд и по праву занять место в отделе соцзащиты.
Новая деятельность захватила с головой. Меня закружило в вихре работы и новой столичной жизни. Я с удивлением погружалась в новую, совершенно чужую культуру Москвы, с ее новыми веяниями, новыми определениями элитарных каст и качественно другим уровнем жизни.
Вскоре из штаба мэрии Москвы поступило требование выделить от каждой управы человека для подготовки к празднованию, приуроченному ко дню 60-летия битвы под Москвой.
Конечно же, все под благовидными предлогами отказались от возни с ветеранами: несмотря на работу в команде Лужкова и солидную прибавку к зарплате, таскаться по памятникам в зимнюю стужу чинушам было лень. Поэтому меня, как самую безотказную и хватающуюся за любую дополнительную работу, общим голосованием снарядили в правительственную команду. Перед мероприятием были сформированы списки ветеранов и выделено несколько автобусов, которые должны были отвезти всех к местам открытия памятников и проведения праздничного торжества в Подмосковье.
Получив список закрепленных за мной ветеранов, я сначала оробела, читая строчки с именами и заслугами этих людей. Сразу вспомнились мои школьные тимуровские походы к героям войны. Потом закралось непреодолимое желание поближе прикоснуться, словно к истории, к ровесникам моего легендарного деда. Заглянуть в глаза им, узнавшим цену не только жизни, но чего-то утерянного нашим поколением в вечной гонке за коммерческим успехом. Людям абсолютно другой формации – стойким, мужественным и при этом невероятно скромным.
Наступил день торжества. Все собрались вовремя, несмотря на поднявшуюся утром метель. Одеты были словно на парад, стеснительно прикрывая платочками и шарфами блестящие ордена и медали.
– Ну, не робей, внучка, огласи маршрут, куда нас сегодня повезут? – спросил самый бойкий из ветеранов, взяв в свои руки рассадку всех по интересам в автобусе. Он больше всех балагурил и смеялся, намекая на длинную дорогу и прихваченные «боевые», демонстрируя фляжку времен былых сражений.
Всю дорогу, слушая их памятные рассказы, трогательное пение военных песен, озорной смех, я раз за разом поражалась их жизнелюбию и способности радоваться малому.
Как аккуратно и трогательно вели себя они на банкете в одном из помпезных залов гостиницы «Россия». Как старательно и с благодарностью аплодировали, поощряя каждое выступление приглашенного артиста. Как смущенно отказывались от скромных, приготовленных для них подарков.
После концерта, разместившись на ночлег в гостинице, пара бабушек-ветеранов, пригласив меня на чай в один из номеров, рассказывали свои женские истории боевой юности и долго
