если он заставит меня заплатить половину суммы по счету, я ему в лицо брошу его чертовы квитанции.
— А ты их разве еще не вернула на место? — спросила я.
— Не беспокойся. Сегодня спрячу, — заявила она, попивая “Маргариту”.
Мамины слова заставили меня ужасно нервничать. Конечно, папа не должен бы требовать с нее половину, ведь он сам сказал, что угощает нас, но, может, это касалось только пиццы?
Принесли еду, но я совершенно не могла на ней сосредоточиться.
— Что с тобой? — спросил папа. — Тебе не нравится?
— Нет, нравится.
Я заказала энчиладу, как и тогда, когда ужинала с мистером Вуозо.
— Тогда ешь, — велел он, и я кивнула.
Через пару минут мне попался страшно жгучий перец. Из глаз покатились слезы, и все лились и лились.
— Выпей, — сказала мама, протягивая мне стакан воды, но это не помогло.
Она велела официанту принести еще воды, но и это не сработало. Сколько бы я ни пила, рот у меня все равно горел огнем.
Родители смотрели на меня.
— Может, уже возьмешь себя в руки? — поинтересовался папа.
— Я пытаюсь, — прохрипела я севшим голосом.
— Господи, это же просто перец, — сказала мама.
— Что я могу поделать, — оправдывалась я.
Они взглянули друг на друга и скорчили рожи. Стало ясно, что они считают, будто я веду себя как ребенок и раздуваю из мухи слона, хотя даже официант ушел, чтобы позвать менеджера, и та явилась с извинениями. Эта была пожилая дама с черными с сединой волосами, и я подумала, а уж не она ли та самая Нинфа.
— Такое иногда случается, — объяснила она родителям. — Повара очень осторожны, но все равно иногда бывают промашки.
Потом она положила руку мне на спину, как будто с того момента, когда из-за нее мне стало плохо, она взяла меня под защиту.
Когда принесли счет, выяснилось, что за ужин платить не надо — ресторан взял расходы на себя.
— Посмотрите-ка, — удивился папа, расплываясь в улыбке.
— Как это мило с их стороны, — заметила мама, и папины квитанции остались лежать в сумке.
По пути домой я придерживала на коленках пакет со своей недоеденной энчиладой. Жар во рту потихоньку угасал, но, как ни странно, меня это не радовало. Мне хотелось, чтобы рот у меня по-прежнему горел огнем, ведь с ним я как будто ощущала на своей спине руку Нинфы, которая хотела, чтобы мне стало легче.
В рождественское утро папа испек нам блинчики. Потом я открыла подарки от мамы. В основном там оказалась одежда — красивая и как раз мне впору. Когда мама поняла, что у нас и в самом деле нет для нее подарков, она очень расстроилась. Она сказала папе, что думала, будто он шутит, а он удивился, с чего бы это ему шутить. Мама заявила, что уж я-то могла бы сделать ей что-нибудь хотя бы на уроке труда. Я хотела было ей напомнить, что она просила ей ничего не дарить, но потом подумала, что это ей не очень-то понравится.
Я не знала, как мне поступить. Мне понравилась новая одежда, и я хотела бы уже что-нибудь примерить, но раз я ничего не подарила маме, у меня возникло чувство, будто и одежда эта вовсе не моя. Я бы с радостью пошла почитать к Мелине, но у нее перед домом столпилась куча незнакомых мне машин, так что я не решилась постучать к ней.
Мама поднялась к себе в комнату. Я подумала, что она опять уляжется в постель читать, но тут она вернулась с какими-то бумажками.
— Ты скупой ублюдок! — заорала она, потрясая ими перед папиным лицом. — Да без меня не видать бы тебе ни магистратуры, ни такой зарплаты! А ты мне даже сраных духов купить пожалел!
Мама швырнула бумаги на пол, и я увидела, что это папины квитанции о зарплате. Папа тут же нагнулся, чтобы их поднять.
— Где ты это взяла? — спросил он.
— Что значит “где взяла”? Там, где ты их держишь! Ты что, уже не помнишь, куда кладешь чеки на зарплату?
— Размер моего оклада тебя не касается, — заявил папа.
— Еще как касается! У нас ребенок общий! И он дорого обходится!
— Откуда у тебя ключ от моего стола?
— Мне он не нужен.
Папа перевел взгляд на меня.
— Это ты дала ей ключ? Ты нашла ключ и отдала его ей?
— Нет, — ответила я. — Я даже не знаю, где ты его хранишь.
— Я тебе не верю! — закричал папа. — Ни одному твоему слову!
— Да не давала она мне ключ! — отмахнулась от него мама. — Говорю тебе, он мне не нужен. Я пилочку для ногтей использовала.
— Нет, там хорошие замки! Их пилочкой не вскроешь! — не унимался папа.
— А я вот вскрыла. Так что отстань от нее.
— Это уже не первый раз, когда она нарушает право частной собственности, между прочим.
— Что? — не поняла мама.
— Она со своим черным дружком вломилась в дом наших соседей.
Мама посмотрела на меня.
— О чем это он?
— Пап, — повернулась я к нему. — Я не давала ей твой ключ.
— Ей? — возмутилась мама. — Не смей говорить обо мне “ей” в моем присутствии.
— Я не давала маме твой ключ, — повторила я.
— В чей дом ты вломилась? — поинтересовалась мама.
— Вуозо, — ответил папа и рассказал ей, как все было, за исключением той части, где мистер Вуозо угрожал папе вызвать социальную службу.
— Но ты же не должна видеться с этим мальчиком, — сказала мама.
Я промолчала.
— Она делает что хочет, — развел руками папа. — Я ее контролировать не в состоянии.
— Это как это не в состоянии? А для чего еще я ее сюда отослала?
— Я не могу ее контролировать, — повторил папа. — Это все месячные, поверь мне. Она прямо как с цепи сорвалась.
— Прекрати, ты же взрослый человек! — возмутилась мама.
Папа ничего на это не сказал, только пожал плечами.
— Ну, тогда пусть возвращается домой вместе со мной, — предложила мама.
— Нет, — возразила я. — Мне надо этот год доучиться.
— Да что у тебя за навязчивая идея?
Папа вздохнул:
— Пусть живет, где хочет.
— Я хочу жить тут, — уточнила я.
— Но ты же ненавидишь своего отца! — завопила мама. — Ты сама мне говорила, по телефону.
— Неправда!
Мама повернулась к папе и заявила:
— Ты, наверное, в курсе, что, как только она сюда переехала, то только и делала, что жаловалась на тебя.
— Я не ненавижу тебя, — сказала я папе. — Такого я никогда не говорила.
Он взглянул на меня.
— Какая выборочная память, — съязвила мама.
Я была уверена, что
