Никогда ещё они не выполняли обещания так, как должны были. И даже смерть, которая должна была стать мгновенным избавлением от мук — физических и душевных — так и не пришла.
Ренгар снова взвыл и ударил кулаком по подушке, с каждой секундой всё отчётливей понимая, какими станут последствия его слов. Если кто-то из тех, кого он предал, ещё жив, то они найдут его и уничтожат. Потому что среди Хозяев Окраин никогда не любили предателей и лжецов.
— Нет… — прошептал он в третий раз и согнулся крючком, пытаясь стиснуть руками запевшее пронзительной болью сердце. И вопреки всякой логике услышал голос откуда-то из темноты:
— О, да.
Ренгар дёрнулся, садясь на кровати, и окинул комнату быстрым взглядом.
— Какого… Кто здесь?
Тень колыхнулась, и в тусклом свете дешевых ламп Ренгар увидел мужчину в чёрном плаще. Казалось, всё его тело — даже белоснежная кожа — лучится всполохами тьмы, первозданной и недоступной прикосновениям света.
Ренгар рванулся, пытаясь нащупать оружие, но не обнаружил ни бластера, ни ножа и лишь хрипло рассмеялся, медленно отползая к дальнему подлокотнику дивана.
— Ты будто бы боишься меня, Ренгар Минс.
Ренгар сглотнул.
— Если тебя послали меня убить, то делай своё дело скорее.
— О, нет. Ты не заслужил смерти. Мы так не считаем.
— «Мы»? Кто мы? Орден или Хозяева?
— Ни то, ни другое. Хотя моего властелина и зовут иногда — «Хозяин».
Ренгар фыркнул.
— Значит, ты просто раб?
Глаза незнакомца полыхнули огнём, и одним молниеносным движением, преодолев разделявшее их расстояние, он схватил Ренгара за ворот футболки и легко вздёрнул вверх.
— Тебе лучше бы помолчать, — произнёс он с тихой угрозой.
— Но ты пришёл говорить. Значит, твой Хозяин считает иначе.
Незнакомец тихо рыкнул и резко выпустил ткань, так что Ренгар едва удержал равновесие, падая на диван. Не поворачиваясь, незнакомец сделал два шага назад и упал в кресло. Несмотря на то, что подлокотники его были обшарпаны, а обивка протёрлась, незваный гость держался с таким достоинством, словно это был королевский трон.
— Моё имя Бальтазар.
Ренгар пожал плечами.
— Я бы представился, но, похоже, в этом нет нужды. Так что тебе нужно от меня?
Бальтазар молчал, разглядывая его. Он ждал, пока страх достигнет той критической массы, за которой Ренгар уже не захочет дерзить, но, так и не дождавшись, продолжил:
— Своё положение, полагаю, ты уже понял. В империи тебе места нет.
Ренгар фыркнул.
— Империя велика. Найдётся место и мне.
— Ты сам знаешь, что я прав, так что спорить я не буду.
Ренгар промолчал. Он в самом деле отлично понимал, что незваный гость прав. Если Орден не убил его, значит — у Ордена ещё были на него планы. Быть может, из него хотели сделать наживку для выживших мятежников. А может, его ещё убьют, когда убедятся в его полной бесполезности. или… Ренгар сглотнул. или снова будут пытать.
Ренгар стремительно мотнул головой, отгоняя видение, а Бальтазар усмехнулся, точно видел его насквозь.
— Не стоит изображать патриотизм. Мы оба знаем, что никто не ненавидит империю так, как ты.
— Может быть, — Ренгар попытался говорить спокойно.
— Это точно, Ренгар. Ведь ты не аристократ, и тебе не досталось того, о чём ты так мечтал всегда. Ни денег, ни славы, ни свободы, ни…. Бессмертия. Мы можем дать это всё.
— Кто эти «мы»?
— «Мы» — те, кто так же, как и ты, хотел бы разрушить империю.
— Зачем это вам?
— У нас свои цели, мальчик, — последнее слово Бальтазар выплюнул так, что Ренгар физически ощутил всю глубину его презрения, но ничего не ответил, ожидая продолжения. Бальтазар, впрочем, тоже молчал.
— Что вам нужно от меня? — спросил Ренгар наконец.
— О, ты ценный экземпляр. Мой Властелин хочет сам говорить с тобой.
Ренгар прищурился.
— Предлагаешь мне тоже стать рабом?
Глаза Бальтазара сверкнули. Губы беззвучно шевельнулись, произнося проклятье, но вслух он ничего не сказал. Только встал и развернулся к выходу.
— Когда примешь решение — позови меня. Пусть даже в миг перед смертью — я успею тебя спасти.
На секунду Ренгару показалось, что в комнате потемнело, а затем он понял, что остался один.
***
Дни шли за днями, и с каждым днём Ренгар успокаивался всё больше. Никто не пытался его убить, и по зрелому размышлению Ренгар мог предположить почему — повстанцы, очевидно, не собирались клевать на наживку. Чего же хотел Орден — он даже представить себе не мог.
Сидя в баре и попивая в кредит кислое пиво, Ренгар узнал однажды вечером, что началась война. Она длилась, похоже, дольше, чем Ренгар находился здесь, но в баре мало кого волновали атаки на окраинах.
Ренгар и сам отнёсся к известию с равнодушием, пожалуй, даже с долей злорадства — кем бы ни был неизвестный противник, он должен был завершить то, чего не удалось сделать ему самому.
Пришелец был прав. Ренгар ненавидел империю. С тех самых пор, как родился в доме дешевой шлюхи и понял, что в этот мир он пришёл незваным. С тех самых пор, как понял, что во всей чёртовой махине империи нет места внебрачному сыну женщины, не имевшей даже фамилии. Всю свою жизнь, с тех пор как произнёс своё первое слово и до того дня, когда слова его обрекли на смерть десятки его бывших друзей, Ренгар ненавидел империю всей своей душой.
Только поэтому пошёл он за Дезмондом, который — первый в жизни Ренгара — предложил ему цель. Не просто грабить и не просто разоблачать фарисейство со сцены, а в самом деле что-то изменить. Так думал Ренгар, но эта вера оставалась с ним недолго. Годы шли, и оба они взрослели. И с каждым годом Ренгар видел всё ясней, что у Дезмонда также нет цели, как и у него самого.
Дезмонд кричал громкие слова, вознося их к своему изгнанному кумиру, но за прошедшие годы так и не сделал ничего. Таких слов Ренгар мог бы придумать сотню — и все они звучали бы не хуже, чем сокровенное «Вселенная с нами», начерченное на борту их корабля.
Вера угасала, и всё ясней становилось понимание того, что они ничего не смогут изменить. Но ненависть не становилась слабее. В какой-то момент, расстреливая грузовоз Ордена, Ренгар понял, что ему уже всё равно в кого стрелять — он хотел убивать и мог бы убивать Орден, гвардейцев, даже просто жалких слабых людишек, не способных отстоять своё право на свободу. Ренгар ненавидел их всех. И теперь, сидя в баре и глядя, как на галаэкране зеленые
