Книга Конец вечности - Юлия Ветрова

Однако Иса сосоредоточиться на главном не могла. Ещё на первом часу она села просматривать записи сражений со спутников. Вопрос о том, кто её враг, она сразу же отложила в сторону и попыталась сконцетрироваться на тактике ведения боя и типах кораблей.

Наблюдения выходили неприятные. Классификацию ещё предстояло дополнить, но пока ей удалось выделить пять типов кораблей среди которых такие, как тот, что она видела в секторе Галаки, на самом деле встречались нечасто — всего трижды, по одному на каждую из крупных битв. Однако возможности их поражали, а оружие, которое они использовали, было Инерис не знакомо. Она выделила три режима выстрелов, самый неприятный из которых не оставлял от планеты вообще никакого следа. Как можно полностью дезинтегрировать такую массу материи и какой объём энергии для этого нужен Инерис пока представить не могла. Ещё на нескольких планетах жизнь была уничтожена полностью некой невидимой волной. Здания после атаки оставались стоять нетронутыми и панорами съёмок проведённых после битвы заставляли холодок бежать по спине. Мёртвые тела лежали на улицах, ещё недавно полных жизни, а от причины случившегося не осталось и следа.

Наконец был и третий тип разрушений — не затрагивавший массу планеты, но масштабной огненной волной выжигавший всё, что может гореть.

Логику применения различных типов оружия понять пока тоже не удавалось. Очевидные рассуждения давали сбой — с точки зрения военной тактики, был смысл захватывать верфи и заводы вместе с рабочими, планеты, богатые ресурсами окупировать по ситуации решая, оставить ли население работать на захватчиков или уничтожить. Смысла в дезинтеграции Инерис не видела вообще — разве что в качестве акта устрашения.

Но вся эта логика с противником не срабатывала. Некоторые планеты-рудники уничтожались под корень, в то время как практически бесполезные с тактической точки зрения просто выжигались.

Инерис с самого начала решила абстрагироваться от моральной стороны вопроса и не думать о числе погибших — было абсолютно ясно, что если не сделать этого, погибнет ещё больше. Впрочем, подспудно, глядя на картины разрушеных городов, она чувствовала отголоски той паники, которую недавно наблюдала в зале Совета. И понимала, что ей повезло — нападения пока не затронули ни один из родных для неё миров.

Когда-то давно между ней и Авророй случился разговор, который вернее было бы назвать словом «урок».

Тогда Инерис надолго зависла над серией тактических задач, которые предложил ей Орден. Задачи выполнялись в трёхмерном тактическом симуляторе и в идеале предполагали работу в спарринге, но у Инерис противника не была, и она пыталась играть против компьютера.

У неё без особых затруднений получалось решить порядка семидесяти процентов задач, но ближе к концу она вставала в тупик над одним из сражений. Раз за разом она пыталась пройти этот уровень и вывести хотя бы часть флота живым, при этом сохранив работоспособность спутника, который был обозначен точкой захвата. За этим занятием и застала её Аврора тёплым летним вечером.

— Изучаешь историю? — поинтересовалась владычица.

— Почему историю? — Инерис вскинулась и удивлённо посмотрела на неё. На её взгляд было очевидно, что она решает задачи по тактике космического боя.

— Это же битва при Нараване, — Аврора присела на стол напротив. — Правда, вместо спутников была подводная база по добыче исиров.

Инерис замерла в недоумении глядя на неё. Ей в голову не пришло, что задачи могут иметь реальные прототипы, потому что по большей части космический бой вообще оставался чистой теорией.

— И что я делаю не так? — прямо спросила она.

Аврора не торопясь поводила пальцами над галаграммой, поворачивая изображение так, и сяк.

— Ты думаешь, что твой противник — компьютер, — пояснила она.

Инерис продолжала непонимающе смотреть на наставницу.

— Думаешь, что он будет вести себя разумно, — пояснила Аврора с лёгкой улыбкой и коснувшись пальцем нескольких кораблей подсветила их. — Ты думаешь, что этот пилот прикроет напарника, потому что риска для его жизни нет? А этот отступит, испытывая страх?

— Я вообще ничего такого не думала, — призналась Инерис нехотя. — Просто на месте их командира… я отдала бы такой приказ.

— А ты уверена, что пилоты стали бы его выполнять?

Ответом императрице стала тишина.

— Ты думаешь, что люди — это биороботы, Инерис. Ты не учитываешь их эмоции и ошибки.

— В бою эмоций быть не может.

— Эмоции есть всегда. И у всех. Даже у тебя.

Аврора опустила пальцы в ванночку с проводящим составом и кивнула собеседнице на галограмму.

— Перезагружай.

Этот бой Аврора провела сама. Инерис так и не поверила, что это была импровизация.

— Признайся, ты просто основываешься на том, что знаешь, как это было тогда, на Нараване! — возмутилась она.

— Отчасти, — Аврора улыбнулась. — Но только в том смысле, что я понимаю, кто за каким штурвалом сидит.

Инерис молчала.

— Эмоции, — после долгой паузы фыркнула она. — Если так, то это тупик. Ничего вообще невозможно предсказать.

— Можно, — Аврора серьёзно и задумчиво смотрела на неё, кажется, совсем забыв про виртуальные корабли. — Просто надо их понимать. И уметь использовать, — вынув руки из ванночки она аккуратно протёрла их носовым платком. — Идём ужинать. Скоро уже закат.

Инерис вздохнула и потёрла висок. Сейчас она думала, что Аврора, возможно, была права. Что-то в этой картине девушка не могла не предсказать, не понять. Вот только вспомнив усталое лицо наставницы, которое видела два часа назад, она подумала, что на сей раз Аврора врятли сможет что-то ей подсказать.

ГЛАВА 30. Страх

Ренгар открыл глаза и долго смотрел в потолок над собой. Он плохо помнил, как оказался здесь, и с трудом понял, где находится это самое «здесь» — комната над одним из баров, где они с Дезмондом и Меридиком частенько собирались, чтобы выпить.

Воспоминания возвращались медленно и были смутными, как будто всё случившееся происходило не с ним.

Ренгар помнил людей в белых туниках. В пальцах одного из них переливался светящийся шар. А ещё боль, пронзающую насквозь, впивающуюся в зрачки и вытекающую из-под ногтей.

— Нет… — прошептал он, когда память услужливо подкинула ему последнее из воспоминаний: боль тогда стала нестерпимой. Казалось, череп вскрыли и теперь копошатся в мозгах шершавыми пальцами. И он говорит, говорит всё, что знает о повстанцах, отвечает на все вопросы, которые они задают, и на все, которые может придумать сам — потому что, пока он говорит, боль становится чуть тише, а тот, в белом, милосерднее. Он обещает быструю смерть.

Ренгар взвыл. Никогда нельзя было верить Ордену.