кажется, говорили о графе Толстом, а не о моей скромной особе, — поморщился Богдан. — Но, тем не менее, мука, боль, в том числе и боль военных воспоминаний — это тоже часть восхождения. Если уж говорить обо мне лично, то о многом я хотел бы забыть, но… я не хотел бы совсем вычеркнуть военные воспоминания из своей жизни. Нет, не хотел бы… Да, бесспорно, борьба за мир благородна и нужна, но при этом народ, не готовый убивать и умирать — не заслуживает высокой роли, не достоин места в истории. Несколько не воевавших поколений — и народ вырождается. Становится толпой неврастеников и извращенцев. И, самое интересное, они начинают вымирать просто так, безо всякой войны. Так случилось с обитателями так называемых передовых стран. Кстати, Николай II был большим активистом принятия конвенций о гуманном ведении войны. Гаагская конференция, если мне память не изменяет, была открыта в 1899 г. в день его рождения — из уважения к его заслугам в деле пацифизма. Вот он-то, такой гуманный и чадолюбивый, пустил прахом свою империю. Это очень логично и естественно.
— Я помню, Богдан, твоё непримиримое отношение к Николаю II, — Прасковья поднялась на цыпочки и поцеловала его в лоб. — А теперь давай спать.
24
Та зима была разом и холодной, и снежной, хотя принято считать, что так не бывает: либо одно, либо другое. Не бывает, но — есть. А ведь лет двадцать назад стоял вселенский вой по поводу глобального потепления. Однако вместо потепления случилось глобальное похолодание. Притом именно в Европе. И теперь там стоит вой уже на эту тему. Энергетический кризис в странах, где политкорректно закрыли неправильные электростанции, стал хроническим.
Впрочем, климатическая буча — это было ясно уже двадцать пять лет назад — была трюком для того, чтобы колёса капитализма продолжали крутиться. Надо было закрыть тепловые электростанции, лучше их снести, и начать строить нечто новое. Пусть менее эффективное, но — новое.
Сейчас Россия настолько уверена в себе, что об этом климатическом вое и не вспоминает. Делает, что надо, да и всё тут. Президент в недавней поездке в Италию процитировал слова Данте: Segui il tuo corso e lascia dir la gente.[7]
Итальянцы были в восторге. Просто в воздух чепчики бросали. Но самое-то интересное, что именно так и происходит: страна идёт своим путём. При этом очевидно, что «идти своим путём» можно только когда за тобой стоит сила. Есть ли сила? Достаточно ли её? Прасковья часто и тревожно об этом думала. Иногда казалось, что есть, иногда — что многое — блеф. Оружие вроде есть и украинская кампания показала это, впрочем, в оружии она точно ничего не понимает.
Воспитанием занимаемся, тут успехи есть. Тут уж она наверняка может сказать: это её епархия. Это важно, жизненно важно. Когда-то её покойная бабушка говорила: «Если наладить правильное воспитание и образование — остальное приложится», правда, потом неизменно вздыхала: «Далеко нам ещё до этого». В детстве Прасковья думала, что бабушка так говорит, потому что учительница, а ещё потому, что — бабушка.
А теперь Прасковья сама так думает. Да, главное — воспитание народа. Недаром Наполеон говорил, что войны выигрываются на треть пушками и ружьями, на две трети — воинским духом. Воинский дух вроде формируем, мальчишки охотно идут в кадетские училища. Даже казаки, прежде комическая самодеятельность, пришлись кстати. Во всяком случае, ту атмосферу ползучего бабства, что господствовала двадцать лет назад, не до конца преодолели, но всё-таки переломили. Постепенно складывается мужской, воинский стиль, стиль верноподданного служения, как когда-то выразился Богдан, а она запомнила.
Так или иначе, руководство страны настолько уверено в себе, что может плевать на все эти международные климатические пугалки. Вышли из всех договоров на этот счёт и живём своим умом.
Кстати, лет двадцать назад очень помогли международные санкции против России. Сначала со скрипом, а потом всё более споро и уверенно страна стала индустриализироваться. Удалось одолеть злокачественную гуманитаризацию образования, закрыть все эти эколого-филологические богадельни. Нет, их не закрыли насильно — просто им придали статус народного университета культуры. И они умерли за три сезона по причине отсутствия клиентуры. Доказав своей смертью, что шли туда просто за «дипломом государственного образца» и ни за чем больше. В последние годы молодёжь, слава Богу, потянулась после 9-го класса в ПТУ и техникумы. Рабочих мест всё больше, не оправдалось предположение, что работать будут сплошные роботы. После нескольких грандиозных аварий с участием роботов стало ясно, что без людей не обойтись. Так что молодёжь охотно идёт на производство, что даже двадцать лет назад было непредставимо. А поработав рабочими и техниками — процентов десять-пятнадцать идёт потом в вузы. В общем, жизнь наладилась, кто работает — получает приличную зарплату, народ вроде доволен, умиротворён. Правда ли это? Спецслужбы говорят: вроде правда…
Разумеется, ни на минуту не прекращается работа её ведомства. Если вдуматься — главного из всех. Почему главного? Они формируют сознание. А все действия коренятся в сознании. Тут Маркс был не прав: не бытие определяет сознание, а ровно наоборот. Вернее так: основой взаимовлияния бытия и сознания всё-таки является сознание. Недаром в старину главным сословием было духовенство — создатели смыслов, формовщики мыслей, воспитатели народные. Потому что все дела, хорошие и плохие, богоугодные и богопротивные, зарождаются в сознании. А кто его формирует — тот формирует и жизнь. Великие беды происходят там и тогда, где и когда формирование сознания отдают на откуп «людям безответственной мысли», как была названа интеллигенция в знаменитых «Вехах». Или не в «Вехах»? — засомневалась Прасковья. Но сказано прекрасно: «люди безответственной мысли». «Свериться», — черкнула в телефоне. Сейчас, слава Богу, дело воспитания налаживается. И она, Прасковья, девочка из провинции, стоит у руля такого дела! Вроде привыкла, а удивительно. Вот Богдан говорит: отдохни, постарайся не очень утомляться. А как не утомляться? Да и привыкла она. Двенадцать часов работы в день — давно её обычная норма. И ездит немало, хорошо хоть по заграницам много ездить не надо: она уж много лет под личными санкциями главных стран. Они правильно рассудили: она — ключевая фигура в российской мощи. Ну, пускай не ключевая, но — важная.
Ключевая-то ключевая, а развестись с мужем — трусит. Придётся объясняться с комиссией по нравственности «Святой Руси». И тут Гасан, пожалуй, прав: многие захотят воспользоваться и свести счёты. Объясниться напрямую с Государем? Очень не хочется мешать, что называется, личное и общественное. Даже со своим давним начальником и
