же один отец!
– Н-ну-у и-и…
– Я от переживаний уже которую ночь не сплю. Я вот всё думаю… Думаю и думаю…
– … и что ты хочешь мне сказать?
– Мне это тяжело говорить, и я тебя понимаю…
Шамаш догадался о чём сейчас пойдёт речь и резко встал, однако Эушмиш не собиралась отступать и продолжила:
– Погоди. Выслушай меня.
– Н-ну-у…говори!
– А мо-о-ожет… а может ты попробуешь вымолить у Ашшурбанапала прощение? Повинись перед ним! Пообещай ему всё, что только возможно! Сделай это! Сделай ради меня и своих детей! Другого выхода у нас нет! – заключила свою мысль супруга Шамаша. Видно она очень долго об этом размышляла, до того, как решилась Шамашу всё это высказать сейчас.
Глава пятнадцатая
Аматтея теперь часто посещала могилу старика Уту, последнего шумера, жившего на Дильмуне. Она уговорила Намтара, чтобы тот восстановил древний шумерский храм, в котором Уту пытался поддерживать хоть какую-то жизнь, и в этом храме, возраст которого уже исчислялся несколькими тысячелетиями, возобновились религиозные службы, и он постепенно оживал и у него даже появились свои постоянные прихожане, которыми стали жившие в соседних селениях халдеи, ведь многие из них ещё помнили, что их предки отчасти тоже являлись шумерами и до сих пор они поклонялись богам этого народа.
Аматтея и сама активно занималась делами храма, но с возвращением на Дильмун Набуэля, она полностью переключилась на любимого. Да тут и Эвтерпа всё больше стала отнимать у неё времени и сил.
С каждым днём у её дочки появлялось что-то новое.
***
Эвтерпа росла жизнерадостной и живой девочкой. И уже вовсю щебетала на своём только ей понятном детском наречии. Впрочем, некоторые её слова можно было разобрать.
Аматтея и Набуэль не могли на неё надышаться. Но особенно её баловал Набуэль.
Между лидийкой и халдейским князем вновь, казалось бы, возобновились их прежние безоблачные отношения, они оба по-прежнему любили друг друга. Однако Аматтею тревожила Хилина. Лидийка чувствовала, что эта хищница тоже имела свои виды на князя. А ещё Аматтея знала, что Набуэль хотя и изредка, но продолжал встречаться с ней.
***
Время было неспокойное. По сути неизвестно что завтра будет. Однако, чтобы не происходило, а Аматтея уже посчитала, что худший период в её жизни остался позади. Ведь почти год она находилась с любимым в разлуке. И ей было от этого тяжело. И прежде всего было тяжело на душе. Но вот князь возвратился на остров и лидийка возликовала. А вместе с этим в ней произошли и изменения. И это как-то сразу же бросилось в глаза. Лидийка вспомнила, что она женщина и взялась за себя. Она стала намного тщательнее за собой следить. Теперь она ограничила себя в той же еде. А ещё она теперь постоянно завивала волосы, умащивала тело различными благовониями и подкрашивала брови и глаза. И даже не забывала красить ногти на пальцах ног, чего раньше никогда не делала.
Немаловажной частью её ежедневных омолаживающих процедур стало и купание в море. Она для этого даже облюбовала уединённую бухточку, находившуюся примерно в четверти фарсаха к западу от Аваля, и туда теперь почти что каждый день ездила на своей колеснице. Иногда в этих поездках её сопровождал и князь.
Сейчас она только что вернулась с морского побережья и сушила и расчесывала перед бронзовым зеркалом свои золотистые распущенные пряди, когда за её спиной вдруг послышались чьи-то шаги. Аматтея подумала, что это служанка принесла ей сухое полотенце и окликнула её, однако это оказалась не служанка.
– Здравствуй, Аматтея! – поприветствовала лидийку Хилина.
Аматтея впервые так близко увидела соперницу.
– Что тебе надо? – сухо спросила лидийка Хилину.
– Во-от, хочу переговорить с тобой… Если ты, конечно, не возражаешь…
Аматтея отложила гребень и полуобернулась.
И Хилина, и Аматтея буквально впились взглядами в друг друга.
Хилина первая не выдержала, вздрогнула и отвела взгляд. Она должна была признаться себе, что Аматтея оказалась и вблизи мила. А ещё от лидийки исходил какой-то внутренний свет. Она будто излучала его. И потом она была не просто прелестной женщиной, а ещё и одухотворённой. И, конечно же, талантливой. Необыкновенно талантливой. Она считалась лучшей поэтессой того времени. И поэтому Набуэля можно было понять, почему он, вчерашний сердцеед, прежде имевший связи со многими женщинами, не смог устоять и несмотря ни на что, влюбился по уши в лидийку. И его даже не остановило то, что он перебегал дорогу не просто какому-то сопернику, а самому царю, повелителю великой Ассирии, так как тот сам положил глаз на Аматтею, и получается, что халдейский князь, дерзнувший выстраивать свои отношения с этой поэтессой, поставил себя вне закона. И ради чего? А всё ради любви. Любви к поэтессе. Ещё такой молодой, но уже сумевшей прославиться своим творчеством на весь Древний Восток.
– Что тебе надо? – повторила свой вопрос Аматтея.
– Я хочу поговорить…
– Зачем? Мне с тобой не о чем говорить,– не скрывая своего раздражения произнесла знаменитая поэтесса.
Хилина перед этим разговором пообещала себе, что будет сдерживаться, и поэтому она продолжала проявлять доброжелательность, и даже попыталась изобразить на лице какое-то подобие улыбки:
– Прошу тебя, ну не горячись, Аматтея! Ведь мы с тобой любим одного и того же мужчину…
– Ну и что? Что это меняет? Я ему – законная супруга, у меня от него ребёнок и он меня любит. Ты слышишь?! Он меня, именно меня, а не кого-то ещё любит! Ну а ты кто? Пока что – ты никто! Хотя тоже спишь с ним, как я подозреваю,– не сдержалась и сорвалась на повышенный тон Аматтея.
– Да, я с ним сплю!– уже не вытерпев, надерзила сопернице Хилина.
Аматтея, услышав это, на какое-то время замолчала, во взгляде её сверкнуло негодование, но вот она смогла взять себя в руки и произнесла:
– Ну и… ну и что, что спишь?
Хилина не захотела продолжать перепалку:
– Скажу тебе откровенно, я, к сожалению… я вряд ли смогу иметь детей,– более примирительным тоном добавила она.– И этим не порадую князя.
– А кого ты в этом винишь? Ты всё время вела неподобающий образ жизни, ты многие годы распутничала, пускалась во все тяжкие! И потому, ты сама в этом виновата! И за это боги тебя покарали!– жестко парировала Аматтея.
Хилина не стала отнекиваться от брошенной ей в лицо уничижительной реплики:
– Да, я вела себя не безупречно… Однако я тоже люблю князя.
– И что ты хочешь от меня?– раздражённо переспросила Аматтея.– Я тебе его не уступлю! Даже
