оправдают. Свадьба сорвётся, но зато она сможет, как и хотела, продолжить обучение. Рена почувствовала облегчение. Ей уже очень хотелось, чтобы их побыстрее нашли, и она могла бы вернуться к своей прежней жизни. Тревога сменилась ожиданием, которое не спешило оправдаться.
Ближе к рассвету ей стало совсем неуютно на холодеющем камне, и Рена сползла поближе к кострищу. Углей было мало, и они почти остыли. Рена недовольно покружила, пытаясь отыскать тёплое местечко, но трава уже стала мокрой от росы, камни совсем холодными, а земля сырой и неприятной. Вокруг было подозрительно тихо. Рена напряглась, надеясь почувствовать хоть малейшее движение, и, как ей показалось, уловила что-то похожее вдалеке. Тяжелая, грузная поступь. Змеи так не ползают. Несколько разочарованно Рена обследовала стоянку, пытаясь понять, в каком направлении звучали эти шаги. Быть может, на их поиски отправили какой-нибудь специальный отряд? Эта мысль вызвала беспокойство. Что если их найдут вместе? Будет скандал, и ещё неизвестно как всё вывернет эльф. Рене становилось всё больше не по себе. Она пыталась рассуждать логически, но выводы её пугали ещё больше: Этьен владел магией и, возможно, мог скрывать собственные мысли. Впрочем, она вполне могла проверить, особенно сейчас, когда эльф спал и был уязвим. Рена подползла ближе, и, стараясь не отвлекаться на неприятный приторный цветочный аромат, устроилась рядом. Затем она коснулась кончиком хвоста его волос и прикрыла глаза. Рена просто хотела узнать, о чём он думает, прочитать поверхностные мысли, а вместо этого угодила в красочный сон.
Сознание медленно ускользало, но вместо умиротворённой черноты, в него просачивались непонятные, незнакомые образы. Они мелькали яркими, разноцветными картинками, словно в калейдоскопе. Юная девушка в сером платье с тёмным фартуком порхала по комнатам, потирая пыль цветастой тряпкой. У неё были длинные светлые волосы, выгоревшие на летнем солнце добела и делавшие её так похожей на юную эльфийку. Худенькая, ладная, она привлекала взгляды не только молодых лакеев, конюхов и поварят, но и умело заигрывала и со старым камердинером и со строгим дворецким. Томный взгляд её больших голубых глаз моментально сводил с ума. Они встретились почти случайно. Он спешил переодеться к ужину после конной прогулки, она же замешкалась, меняя бельё в его спальне. Столкнулись лоб в лоб, разве что искры не полетели вместе с корзиной белья. Но именно тогда-то он её и приметил. Какое-то сладкое незнакомое чувство зародилось в нём, побуждающее делать различные глупости. Он следил за ней, украдкой подглядывал и порой, когда был уверен, что его никто не видит, откровенно любовался. Это походило на увлекательную игру, вот только ему отчаянно хотелось в неё выиграть.
Он подловил её на лестнице, прижал к стене и впервые вдохнул её аромат.
- Ты и правда цветочек, Флорет, - прошептал он, а она залилась краской, словно распустившийся мак.
- Простите, - пискнула она, шмыгнув в сторону, и понеслась по ступенькам на кухню. Туда ему ход был закрыт. Спускаться ниже второго уровня считалось недостойным, потому и сад располагался выше первого этажа. С правилами он пока считался, и она ещё долго его так дразнила. Попадётся в узком коридоре, позволит приблизиться, тоненько вскрикнет и убежит со всех ног. Как мышка в норку от несмышленого котёнка. Но, как и любая мышка, она всё же доигралась. Он поймал её в библиотеке и заполучил-таки поцелуй. Сначала один, затем, увлекшись, набрал с полсотни, а потом и этого стало мало. Она была словно наркотик, стоило лишь попробовать, чтобы потерять рассудок. И с каждым разом нужно увеличивать дозу. Объятья уже были горячи и тесны, поцелуи обжигающе жаркими, когда он понял, что не в силах больше сдерживать себя. Вот если бы она проявила благоразумие и оттолкнула его, но... служанка есть служанка. Она не посмела. А возможно она и сама желала этого с не меньшей страстью, да только ему этого так и не удалось узнать. Их поймали с поличным на рассвете, и не кто-нибудь из слуг, с кем можно было как-то договориться, а самая худшая из всех возможных персон - его мать. Леди Эстерель была неумолима: Флорет едва не сожгло в пламени её магии. Он успел защитить свою юную любовницу, правда, ненадолго. Позже, уже основательно остыв, леди Эстерель разыскала беглянку и продала в публичный дом на Бэрлоке. Эльфы подобных заведений никогда не держали. Зато там она сошла за диковинку, пригодилось сходство с эльфийкой.
Ему повезло чуть больше. Презрение матери было столь велико, что с её уст слетело только одно:
- Животное.
Его вышвырнули из комнаты. Старый камердинер чуть ли не за шкирку притащил его в кабинет, но там уже подле кресла отца горделиво возвышалась леди Эстерель так и не удостоившая сына взглядом.
- Я вынуждена сообщить, что у нас больше нет сына. - Прочеканил её холодный голос, и эти слова подобно острому клинку врезались в самое сердце.
- Леди Эстерель мне всё рассказала. - Отец говорил тихо и мягко. Его лицо приобрело нездоровый серый оттенок, а кончики пальцев, которыми он держался за массивную дубовую столешницу, предательски подрагивали. Он был шокирован и ещё не пришёл в себя. Но леди Эстерель оказывала невероятное давление и вынуждала соображать. - Я не понимаю, зачем тебе это?! Ты давно помолвлен, и ты же говорил, что тебе нравится Шанталь. А это... она же человек! Как можно!..
Отец поморщился. Было видно, что сама мысль о близких отношениях с человеком для него омерзительна. В этом он был похож на мать. Кажется, они и сошлись на своём высокомерии.
- Я не знаю, что нам теперь делать, - со вздохом продолжил отец, - но закон велит представить тебя на суд Императора. Но я бы не сильно рассчитывал на его благодушие, ведь ты пренебрёг его дочерью. Едва ли ты останешься принцем, Этьен. Надеюсь, что тебе хотя бы сохранят жизнь.
- Принцем? - эта мысль завертелась у Рены в голове и окончательно выдернула её из видений. - Так он всё-таки принц!
Она с удивлением рассматривала продолжающего мирно спать эльфа. Теперь-то многое становилось на свои места. Вот почему Рена никогда не слышала о нём, ведь все её поручения касались титулованных особ. Конечно, как принца Этьена обучали магии, но раз от него отказались, его познания оказались неполными, хотя и уникальными. Вот только Рена ни капли не сочувствовала эльфу. Внутри неё ещё звенели отголоски чувств: радости и страсти к Флорет, жгучей обиды на отца и лютой ненависти к матери, - но все они
