Мейсон сделал эффектную паузу и продолжил:
– Теперь перейдем непосредственно к убийству. Если выобратили внимание, все улики против подсудимой основываются на единственномфакте: подсудимая заявила полицейским, что мистер Тейлман позвонил ей околодевяти утра четвертого и велел ехать в Лас-Вегас. Обвинение считает, что в этовремя Тейлман был уже мертв. Как же установили время смерти? По ригор мортис,трупному окоченению, которое мало что значит, и по трупным пятнам, которыезначат еще меньше. Единственный фактор, который помогает определить времясмерти, – ливень. Предположительно, он намочил почву, и на ней осталисьотпечатки колес автомобиля подсудимой. В деле имеются фотографии места, гдебыло найдено тело убитого. Прошу вас взглянуть на эти фотографии. Вы видите,что это весьма запущенное место. Очевидно, в свое время перед зданием былгазон. Обвинение полагает, что обвиняемая и погибший имели свидание, потом онаубила его и уехала. Единственное доказательство того, что она была там, –отпечатки шин ее автомобиля, ведущие только в одном направлении. Имеютсядоказательства, что сразу после звонка мистера Тейлмана четвертого утромподзащитная отправилась в салон красоты и провела там почти пять часов. Еемашина стояла около дома, который находится недалеко от салона. Настоящемуубийце нужно было только взять машину, доехать до Палмдейла, где этот человекдоговорился встретиться с мистером Тейлманом, застрелить его, а затем вернутьмашину на стоянку. Чтобы запутать следствие, преступнику надо быловсего-навсего смочить землю перед домом. Обратите внимание на эту фотографию,леди и джентльмены.
Мейсон подошел к столу секретаря суда, взял одну изфотографий, представленных в качестве доказательств, и вернулся на свое место.
– Здесь лежит аккуратно свернутый шланг, присоединенный ккрану, находящемуся перед домом. Нужно было только подогнать машину обвиняемойк дому, обильно полить землю водой, свернуть шланг и проехать на машине погрязи. Улики готовы. И все они, по мнению убийцы, покажут на мою подзащитную.
Мейсон перевел дыхание и закончил:
– Леди и джентльмены, думаю, вы согласитесь, что это вполнесерьезная гипотеза. Благодарю вас за внимание, господа присяжные заседатели. Мыбудем ждать вашего вердикта.
Мейсон прошел к своему месту и сел.
– Теперь ваша очередь, господин окружной прокурор, –обратился судья Сеймур к Бергеру.
– Ваша честь, – встал окружной прокурор, – мы не готовы. Мыпредполагали, что выступление защиты займет все время заседания.
– Но не заняло, – сказал судья Сеймур. – Выступайте.
Гамильтон Бергер пошептался со своим помощником и начал:
– Леди и джентльмены, все, что только что говорил господинадвокат, – полнейший вздор. Обвиняемая – хитрая интриганка, это она сделалафальшивые письма от имени А.Б.Видала. Одному богу известно, что она знала оМорли Тейлмане, но это что-то заставило его отдать деньги. Я хочу, чтобы вывидели ее, как вижу я: хитрая лицемерка, прячущая свою красоту, а потомпоявляющаяся в образе красавицы, чтобы соблазнить своего хозяина. А эта теориязащиты о шланге? Да это же нелепость! Дом давным-давно заброшен! Воду невключали уже много месяцев. Это…
– Одну минуту, ваша честь, – перебил Бергера Мейсон. – Ясчитаю, что господин прокурор ущемляет интересы подсудимой, сообщая факты,которые не являются доказательствами, и трактуя их в ущерб подсудимой. Прошусуд объявить, что в ходе данного судебного процесса нарушен закон.
– Господин окружной прокурор, – спросил судья Сеймур, –имеются ли в деле какие-нибудь доказательства того, что вода была отключена?
– Нет, ваша честь, мы намеревались сделать это частьюконтрдоказательств.
– И поскольку, ваша честь, – продолжал Мейсон, – окружнойпрокурор не мог упомянуть об этом на законных основаниях, то сознательнонарушил закон. Это вопиющий пример нарушения закона.
– Это действительно так, – признал судья Сеймур. – Прошуприсяжных не принимать во внимание замечания господина прокурора. Правда, ясомневаюсь, чтобы такое нарушение могло быть исправлено предупреждением судьи.Господин окружной прокурор, это очень серьезное нарушение закона.
– Ваша честь, – сердито сказал Гамильтон Бергер, – я ненамерен сидеть и слушать, как господин адвокат морочит голову присяжным,создавая впечатление, что все дело в том, что кто-то побрызгал водой передзданием, когда там и воды-то не было. Это же нелепо! Из-за какого-то шланга…
– Если вы хотели убедить присяжных заседателей в том, чтонет доказательств, что в трубах была вода, – прервал его судья Сеймур, – вымогли сделать это, не нарушая норм. Но вы пошли дальше и категорически заявили,что вода была отключена.
– Но она была отключена! – возразил Гамильтон Бергер.
– Достаточно, – сказал судья Сеймур. – Суд намерен признать,что в ходе данного судебного процесса был нарушен закон. Господа присяжныезаседатели, суд весьма сожалеет, что сложилась такая ситуация. Тем не менее этотак. Господин окружной прокурор допустил серьезное нарушение закона, и ясогласен с защитой. Другими словами, если будет вынесен обвинительный вердикт иподана апелляция в Верховный суд, у меня нет ни малейшего сомнения, чтоВерховный суд отменит приговор на основании нарушения закона окружным прокурором.Да это и не понадобится, потому что уже наш суд без колебаний назначит новоеслушание дела на основании этого нарушения. Можете садиться, господин окружнойпрокурор.
Гамильтон Бергер с побелевшим лицом и дрожащими от яростигубами подошел к столу. Он хотел что-то сказать, но промолчал и медленно сел насвое место.
– Разрешите мне сделать заявление суду? – спросил Мейсон.
– Это зависит от того, какое вы намерены сделать заявление,– ответил судья Сеймур, не скрывая своего гнева.
– Я согласен с судом, что нарушение не может быть исправленопредупреждением, но предлагаю вновь открыть слушание дела с тем, чтобывыслушать компетентного свидетеля. Я не желаю извлекать для себя пользу из этойситуации. Если вода действительно была отключена, мы продолжим слушание дела. Язаново начну прения, и обвинение сможет мне возразить.
– Не собираюсь делать ничего подобного, – заявил ГамильтонБергер.
– Вы отказываетесь от предложения защиты? – спросил судьяСеймур.
– Отказываюсь.
– В таком случае, – сказал судья Сеймур, – суду не остаетсяничего другого, как объявить нарушение закона в ходе судебного процесса.
– Извините, подождите минутку, – заторопился Бергер, –пожалуй, мне лучше посоветоваться со своим помощником. Если суд позволит…
Гамильтон Бергер с белым от злости лицом и дрожащими губаминаклонился к Раскину, и они принялись шепотом совещаться. Раскин возбужденноспорил. Гамильтон Бергер был настольно зол, что даже не мог внимательнослушать. Он сердито обвел взглядом зал и наконец неохотно произнес:
