грязного, лежалого снега, но мостовая уже подсохла и чисто выметена. На тротуаре играет стайка ребятишек в разноцветных шерстяных костюмчиках. Меня поражает, что в такой яркий солнечный день все они очень тепло одеты.
Мне кажется, зима отступила, сердце начинает выбивать радостную дробь. Надоели голые, без единого листочка деревья, непролазная грязь на улице. Подумать только, чтобы сбегать за чесноком в соседнюю лавочку, нужно надевать ботинки и кучу разных одежек!
Я бодро открываю окошко, вот сейчас вдохну свежий весенний ветерок; я даже зажмуриваю глаза от предвкушения неизъяснимого удовольствия, но мгновенно отшатываюсь от злого морозного ветра. Не спасает полосатая пижама — подарок тети Салли, — я весь покрываюсь гусиной кожей. Я поспешно захлопываю окно и как ошпаренный кидаюсь обратно в постель. Что делать — спать или вставать? Спать окончательно расхотелось, но и вылезать из постели не хочется. Я беру с ночного столика журнал, который дядя принес из отеля, называется он «Атлас», хотя ничего не имеет общего с географией. Там были сплошные фотографии мужчин, демонстрировавших могучие бицепсы.
Прочитав на первой странице заголовок «Не будь тощим», я со злостью отбросил журнал в сторону. Надо вставать. Я потянулся за одеждой, но вдруг раскрылась дверь и появился Эдди.
— Ты так рано? — приветствовал я его, натягивая штаны.
— Всю ночь не спал, — грустно сказал он, — все из-за родителей.
— Влетело от них?
— Да нет. — Он присел на край кровати. — Опять поссорились, на этот раз из-за меня.
Я сочувственно вздохнул.
— Завтракал?
— Нет, чего-то не хочется.
— Идем позавтракаем. Дядя на работе, мы с тетей одни.
Мы двинулись на кухню, там уже попахивало жареной ветчиной. Тетя Салли готовила яичницу.
— Я и не заметила, как ты появился, — сказала тетушка. — Завтракал?
— Он еще ничего не ел, — ответил я за Эдди.
Вид у него был мрачный и расстроенный.
— Садись, вот яичница.
— Мне не хочется, — повторил Эдди. — Если можно, немного кофе и тост[41].
Тетя покачала головой.
— Завтрак — самое важное дело, он главнее обеда и ужина. Ты бы съел еще что-нибудь.
Мы молча уселись завтракать, одна тетя нарушала молчание. Она все время задавала вопросы: как родители Эдди, отчего он сегодня неразговорчивый, не случилось ли что-нибудь?
Я чувствовал себя неловко. Я знал, что Эдди не собирается обсуждать с ней свои дела.
Эдди не прикоснулся ни к ветчине, ни к яичнице, выпил только кофе и съел два тоста с маслом и клубничным джемом.
Тетя обратила внимание на нетронутый завтрак и снова покачала головой.
— Тебе следует принять аспирин. Ты плохо выглядишь.
— Он здоров, тетушка!
— Мучает зуб, миссис Алонсо, — соврал Эдди.
Тетя Салли начала убирать посуду, а я позвал Эдди, хотя и не решил еще, куда мы отправимся.
— Мы погуляем, — сказал я тете и уже вдогонку услышал предупреждение не опаздывать в церковь.
— Мы скоро вернемся, — заверил я.
— Пойдем в парк, — предложил Эдди.
Дул пронзительный ветер, я потуже затянул шарф. Из-за холодной погоды в Центральном парке почти никого не было, одни старушки прогуливали собак.
— Ты не замерз? — спросил Эдди, усаживаясь на качалку.
— Не очень, — ответил я и сел напротив.
— Становишься настоящим нью-йоркцем, — с грустной улыбкой заметил Эдди, слегка раскачиваясь. Он взглянул на меня грустными прекрасными глазами: — Не мог бы я остаться у вас на ночь сегодня? Я хочу сказать, тетя не станет возражать?
— Думаю, нет, — оживленно ответил я. — Наоборот, ей будет приятно. Сделаем уроки, потолкуем о школе…
— Мне не хотелось бы сейчас говорить ни о чем, — сказал Эдди. — Ты не против?
Я встал с качалки, за мной и Эдди.
— Понимаешь, мне неохота идти домой и потом нужно с кем-то поделиться… поговорить о себе, о родителях… о своем настроении…
— Да, да, конечно, — поддержал я.
Мы тихо направились домой. Возле дома по-прежнему играли ребятишки. Одна девочка поскользнулась и шлепнулась. Она стала упрекать подружку. Вспыхнула ссора. Через минуту обе ревели. Их плач преследовал нас до самого верха.
Вечером тетя Салли созвонилась с матерью Эдди и предупредила, что Эдди останется у нас. Они так долго беседовали, что мы решили было, что мать Эдди возражает. Мы ошиблись. Появилась тетя и попросила помочь принести раскладушку из кладовки.
— Мы всё сделаем сами, — обрадовался Эдди.
Тетя пошла за свежим бельем.
Я уже собирался гасить свет, как Эдди сказал, что хотел бы поговорить со мной.
— Мне нужно облегчить душу.
Он пододвинул кровать вплотную к моей тахте и сел на подушку, укрыв ноги одеялом.
— Ну, давай, — попробовал я подбодрить его.
— Выключи свет, — тихо попросил Эдди.
Комната погрузилась в темноту. Наступила такая тишина, что было слышно взволнованное дыхание Эдди. Я терпеливо ждал. Я чувствовал, рассказ его не может оставить меня безучастным. Мы встретились всего лишь несколько месяцев назад, но стали самыми близкими друзьями. Эдди помог мне познакомиться с ребятами в школе, там его все знали. Тетя была счастлива, что благодаря Эдди я не чувствовал себя одиноким в новой школе. Она была права.
Я понимал, как трудно Эдди начать разговор. Его волнение передалось мне. Я не удержался и тоже сел на подушку. Наконец он решился. От его выразительного голоса комната будто ожила. Темнота исчезла, воздух посвежел; казалось, даже стены раздвинулись подобно занавесу на сцене. Передо мной открывалась жизнь Эдди.
— Было часов двенадцать ночи, когда я вчера вернулся домой с дня рождения Энни, — начал свой рассказ Эдди. — В доме уже было темно, только на кухне горела маленькая лампочка. Она всегда горит у нас ночью. Я не хотел попадаться на глаза маме, тихонько прокрался в комнату, разделся в темноте и юркнул под одеяло. Понимаешь, мама обидела меня. Мне не хотелось ее видеть и тем более выдавать свою обиду каким-то словом или жестом. Я не умею скрывать свои чувства. Их можно прочесть на моем лице.
Мне захотелось пить, но на кухню идти нужно было через мамину комнату, и я решил потерпеть. Обида на маму была еще свежа. Я хотел преподнести Энни в день рождения подарок, и мама обещала купить. Она сказала, что женщина знает, что может понравиться другой женщине. Она убедила меня, я полагался на ее вкус. Тетя твоя считает, что у мамы тонкая интуиция…
Я отвлекся. Словом, мама обещала, и когда я забежал домой из школы, я был уверен, что готовый подарок в красивой упаковке уже ждет меня. Мама вдруг заявляет, что ничего не купила.
Я было приуныл, но тут же подумал об отце. Отец без долгих раздумий тратил деньги и всегда делал язвительные
